— Почему не начинают? — сказал он.
— Может, ушли фашисты из деревни, — ответил Горюнов.
Всякий раз, когда начало боя задерживалось, командирам казалось, что врагов в деревне уже нет. Тишина была глубокой и мирной, — не верилось, что через несколько минут может начаться бой и будут убитые и раненые.
— Надо послать связного. Узнать, почему Мохнашин не начинает, — предложил комиссар.
— Подождем…
Было уже четверть второго. Просроченные пятнадцать минут казались вечностью.
— Придется, видимо, послать связного, — решил Горюнов и поднялся. Но как раз в эту минуту за рекой, в центре деревни, раздался сильный разрыв противотанковой гранаты.
— Начали! — вскрикнул комиссар.
Тотчас и на других концах деревни загремели гранаты, раздались первые пулеметные очереди. Ночной налет начался дружно, хорошо.
В проулке, где залег с бойцами Мохнашин, бил вражеский пулемет. Гитлеровцы ничего не видели в темноте и вели обстрел по площади. Трассирующие пули стелились над огородами.
За соседней избой послышались крики, стрельба. Там завязалась рукопашная. На минуту пулемет умолк. Когда он заговорил снова, то Мохнашин уже был у стенки сарая, кинул в сторону пулеметчиков вторую гранату и упал на землю. Осколки просвистели над ним, а Мохнашина словно что-то кольнуло в ногу.
Все село наполнилось выстрелами, частыми разрывами гранат. Вспыхнул пожар. Стали видны перебегающие от дома к дому фашисты. Мохнашин вел по ним стрельбу из автомата. Загорелся еще один дом, на улице стало светло. На правом краю деревни все настойчивее и настойчивее били пулеметы. «Неужели наши не ворвались?» — со страхом подумал Мохнашин.
— За мной! — крикнул он, вставая во весь рост. И тотчас по ним открыли стрельбу из пулемета, установленного на крыше. Но в эту минуту на крыше разорвалась граната, и языки пламени побежали по соломе.
На краю деревни в небо взвились красная и зеленая ракеты. Мохнашин увидел большую группу фашистов, перебегавших дорогу. Он опять побежал, прихрамывая, и увидел, как трое один за другим упали, остальные подняли руки. В деревне уже появились партизаны, слышался треск горящего дерева.
Партизаны захватили Красный Камень.
Все было кончено. Громко причитали женщины, плакали перепуганные дети. У горящих домов появились люди с ведрами.
Мохнашин шел по деревне, отбитой у врага, направляясь к дому Ефима Яковлевича.
Он столкнулся с Горюновым.
— Что хромаешь, командир? — весело спросил он Мохнашина.
И тут только Мохнашин почувствовал боль в ноге.
— Осколком задело, — ответил он.
— Сильно?
— Чепуха.
Мохнашин торопливо пошел дальше. Ему не терпелось скорее встретиться со стариками.