— Когда дело сделано — все кажется простым, — поправил ее Борис Николаевич. — Теперь-то все получается быстро, выгодно. А без этих стоек монтажники провозились бы недели две. Хорошо придумал Мельников!
— Почему Мельников?
— Идея его. Мне такой простой способ и в голову не приходил. Очень способен он на выдумки. Прирожденный изобретатель.
Мельников заметил Соболева и Наташу и приветственно помахал рукой. Крановщик, приняв это за сигнал, прекратил подъем и встревоженный выглянул из кабинки. Бригадир обеими руками приказал ему продолжать подъем.
Все в цехе с интересом наблюдали за подъемом этой, еще не виданной по размеру и весу, детали новой машины. Кран приподнимал плиту с одной стороны, в металлическую стойку вкладывался упор, и на него ушком сажалась плита. Потом кран переезжал в другой конец и повторял ту же работу.
— Отлично придумано, отлично! — похвалил Борис Николаевич, как бы разговаривая с собой. Временами он действительно забывал, что рядом с ним стоит Наташа.
А плиту поднимали с двух сторон все выше и выше. Мельников стоял теперь на земле, задрав голову, и внимательно следил за всеми действиями рабочих. Его лицо чуть побледнело, только скулы горели, словно обожженные. Борис Николаевич уже давно держал в руках потухшую папиросу. Казалось, что в цехе становится все тише, не так уж громко шипит пламя электросварки и глуше стучат клепальные молотки.
Борис Николаевич нервно повел плечами и пробормотал:
— Ну, ну, хорошенько крепите… Не провороньте.
Он вдруг взял Наташу за кисть руки и так сильно сжал, что девушка охнула. Борис Николаевич оглянулся, опомнился и тут же отпустил руку. «Как он волнуется!» — подумала она.
Теперь плита была примерно на половине высоты цеха, и казалось, что ее поддерживают не стойки, а упругие солнечные столбики, пробивавшиеся сквозь щели железной крыши. Они были так ярки, что слепили глаза.
Мельников тихо спросил:
— Командовать?
Леонид Сергеевич ответил не сразу. Он тревожно оглядел цех, пожевал губами и тихо, решительно произнес:
— Давай!..
Мельников отступил в сторону, затоптал недокуренную папиросу, зачем-то привстав на носки сапог, развел руки в стороны и покрутил кистями.
Большая плита стала медленно, словно нехотя, повертываться вокруг своей оси. Наташа оглянулась. Все стояли, задрав головы, затаив дыхание. Она опять посмотрела на плиту. Казалось, что солнечные столбики, теперь переместившиеся, уже не поддерживают плиту, а помогают ей повернуться.
— Чудо! — нервно сказал Борис Николаевич, нарушая тишину. — Честное слово, чудо!.. — и облегченно рассмеялся. И всем вокруг стало вдруг легко от этого смеха.