Видя Шень Па столь сговорчивым, Ма Жун снова сел и налил ему в чашу вина.
— Я не хочу причинять тебе вреда, брат, но мне нужно знать, как эта вещь к тебе попала.
Шень Па посмотрел на него недоверчиво и с яростью почесал свою волосатую грудь.
Тут заговорил старшина Хун.
— Ты многое видел, — сказал он приветливо. — У тебя богатый жизненный опыт. Ты и сам знаешь, что для людей в твоем положении мудро поддерживать добрые отношения с людьми из суда. А почему нет? Как глава гильдии нищих, ты сам почти что часть городского управления. А что? Я считаю тебя коллегой!
Шень Па осушил чашу, и Дао Гань сразу же наполнил ее снова.
— Когда ему то угрожают, то льстят, — сказал он грустно, — что остается беззащитному старику? Говорить чистую правду!
Одним глотком он выпил вино.
— Вчера вечером пришел смотритель квартала и велел нам немедленно выметаться из храма. Думаете, при этом он потрудился объяснить причину? Нет, не потрудился! Но мы — честные законопослушные граждане. Мы собрались и ушли. Часом позже я вернулся, потому что закопал в одном углу двора связку медных монет — на черный день. Естественно, я не хотел ее оставлять! Этот двор я знаю как свои пять пальцев, поэтому мне не нужен был свет, чтобы найти свой тайник. Я уже засовывал монеты в пояс, когда через боковую дверь храма вышел какой-то человек. Несомненно, это жулик, сказал я себе, потому что какой же честный человек будет тут болтаться глубокой ночью?
Шень Па оглядел своих слушателей, ожидая одобрения, но не дождался и покорно продолжал:
— Вот он спускается по ступенькам, а я делаю ему подножку. И что же за злобный проходимец это оказался! Он вскакивает и пытается ударить меня ножом! Ради самозащиты мне пришлось его оглушить. Вы думаете, после этого я его раздел догола и обобрал? Ничего подобного! У меня есть принципы! Я забрал только кафтан, намереваясь передать его смотрителю квартала сегодня же, пожаловавшись на нападение. Вот вам вся неприкрашенная правда!
Старшина Хун кивнул.
— Ты действовал как сознательный гражданин. Поэтому мы не будем говорить о деньгах, которые были в рукавах кафтана, зачем же нам упоминать такие мелочи? Но не было ли там чего-то еще?
Шень Па сразу же протянул кафтан старшине.
— Все, что вы найдете, ваше, — великодушно заявил он.
Старшина Хун обшарил оба рукава. Они были совершенно пусты. Но ощупывая швы, он наткнулся на что-то маленькое и твердое. Он просунул руку внутрь и достал небольшую квадратную печать из нефрита. На ней была вырезана надпись: «Подлинная печать Линь Фана». Старшина спрятал ее в свой рукав, а кафтан вернул Шень Па.