Ма Жун дал знак своим товарищам держаться за его спиной, а сам, приблизившись к столу, положил руку на плечо толстяка и сказал громко:
— Давненько мы не встречались, брат!
Сидевший повернулся — у него было круглое лицо, заросшее густой сальной бородой, — и злобно посмотрел на Ма Жуна, а потом снова наклонился над тарелкой. Потыкав пальцем в пустые панцири, он сказал со вздохом:
— Из-за таких, как ты, теряешь веру в людей, брат. Я обращался с тобой как с другом. А говорят, что ты на побегушках в судебной управе. Подозреваю, что это из-за тебя нас прогнали из нашего уютного пристанища при храме. Подумай-ка над своим поведением!
— Ну что ты! — возразил Ма Жун. — Пусть между нами не будет неприязни. В этом мире у каждого свое дело. Мое — выполнять поручения нашего благородного судьи.
— Значит, это правда! — печально сказал толстяк. — Брат, я больше не испытываю к тебе добрых чувств. Оставь честного человека в покое, пока он размышляет о суетности жизни, пытаясь насытить свой голод теми крошечными порциями, которые подает жадный хозяин этого унылого заведения.
— Что касается величины порций, — весело заметил Ма Жун, — если ты готов съесть еще дюжину этих крабов, мои друзья и я были бы рады видеть тебя за своим столом.
Шень Па медленно вытер пальцы о бороду и, немного подумав, заявил:
— Никто не посмеет сказать, что я злопамятен. Для меня будет честью познакомиться с твоими друзьями.
Он встал. Ма Жун церемонно представил его старшине Хуну и Дао Ганю, а затем, выбрав квадратный стол, настоял на том, чтобы приглашенный занял почетное место, сев спиной к стене. Старшина Хун и Дао Гань сели справа и слева от него, а Ма Жун устроился напротив, крикнув хозяину, чтобы он прислал еще больше крабов и вина.
Когда слуга снова спустился в кухню и первый кувшин вина был опустошен, Ма Жун сказал:
— Я вижу, брат, на тебе прекрасный кафтан. Он, должно быть, стоил тебе немало, потому что люди не имеют обыкновения отдавать такие вещи даром. Ты, наверное, разбогател.
Шень Па смутился, пробормотал несколько слов о приближающейся зиме и побыстрее выпил.
Ма Жун внезапно вскочил, выбил чашу у него из руки, толкнул стол и рявкнул:
— Отвечай, мошенник! Где ты достал этот кафтан?
Шень Па посмотрел налево и направо. Он был прижат столом к стене, а с двух сторон старшина Хун и Дао Гань закрывали ему пути к отступлению. Край стола все глубже врезался в его огромное брюхо. Он издал тяжкий вздох и начал медленно стягивать с плеч кафтан.
— Мне надо было быть умнее и знать, что спокойно поесть в обществе судейских собак никому не удастся. Забирай же эту проклятую одежду! Пусть бедный старик замерзнет зимой до смерти, вам ведь все равно!