– Алло, да, Женя. Всё хорошо, Лида со мной, – визг и шум в трубке, Руслан посмотрел на меня, прошептал: «Ты готова?». Я кивнула в ответ и взяла телефон.
Только бы голос не сильно дрожал.
Только бы собраться. Не разреветься…
– Алло, мамуль, это я, – голос предательски дрожал.
– Доченька! – мама зашлась в плаче, трубку перехватил отец:
– Лида, это ты?
– Я, папочка. Конечно, я, – как ни странно, с отцом говорилось легче, я чуточку расслабилась, выдохнула. – всё нормально, всё позади.
– Ты когда дома будешь?
– Скоро, пап. Скоро, – виски сдавило железным обручем. – Не волнуйтесь там.
Отец хмыкнул:
– Не говори глупостей. Давай, по возможности, скорее. Мы ждем.
И он нажал отбой.
В машине повисла неловкая пауза.
Дождь усилился, бил барабанной дробью по крыше. Нервные порывы ветра швыряли на капот ворох серебряных брызг. Я высунула руку из окна, поймала пару сотен капель. Умыла лицо.
Я только сейчас поняла, что, вероятно, ужасно выгляжу.
Мне стало неловко.
– Эй, Лид. Ты чего? – Руслан попробовал заглянуть в мои глаза. Я отвернулась.
– У тебя вода есть? Мне б умыться…
Он потянулся на заднее сиденье, вытянул полупустую бутылку:
– Немного.
– Мы далеко от трассы?
– Да нет. Тут, за поворотом съезд, – он покосился на мои руки. Пальцы било мелкой дрожью.
– Поехали, хорошо?
Он тронулся вперед. Машина плавно переваливалась на кочках и корягах. Дворники судорожно расчищали лобовое стекло. Я сжимала в руках пластиковую бутылку с водой.
Как Руслан и обещал, за поворотом, за широкой разлапистой елью, показалась проселочная гравийка. А за ней – трасса на Москву.
– Останови, пожалуйста, – я не дала выехать ему на трассу, кивнула в сторону «кармана».
«Крайслер» послушно прижался к обочине и затормозил.
– Мне выйти? – Руслан нажал ручник и, не дожидаясь моего ответа, взял черный зонт из бардачка и вышел из машины.
Я, наконец, осталась одна.
Медленно стерев с лица тревоги прошедших дней, я смогла выдохнуть. Болезненно, по чуть-чуть. Боясь, что спазмом разорвет легкие.
Открутила крышку на пластиковой бутылке, сделала несколько осторожных глотков. Оказывается, можно всего за несколько дней забыть вкус чистой воды. Вкус уверенности в себе. Вкус радостного ожидания Завтра.
Мои руки – холодные, будто чужие, лежали на согнутых коленях. Бирюзовые брюки покрыты страшными грязно-зелеными разводами, как и моя душа. Стойкое ощущение несправедливости, грязи, не покидавшее меня всё это время, наконец, сформировалось, в какое-то определенное желание. Желание умыться.
Я нажала кнопку стеклоподъемника, приоткрыла окно. Высунула ладони наружу, умылась дождевой водой.