— Каперанг? Это кто? — Сеша увлечено слушала, понимая где-то глубоко в душе, что Егор никогда не будет счастлив на берегу. Как птица, которая расправила крылья, никогда не будет счастлива в клетке. Как летчик, единожды побывавших в воздухе, никогда не будет счастлив на земле. Сердце сжалось в груди.
— Это капитан первого ранга, командир наш, — пояснил Егор. — Просто слова «один» и «первый» не говорят у нас, чтобы не было искажения при передаче информации по связи. Поэтому «раз» вместо «один», «два» — вместо «второй» и так далее. Вот он всем задание раздаст. Кто-то заметки пишет, в стихах или так, кто-то картинки рисует, шаржи.
Стеша упаковала хлеб в пакет, положила на полку в холодильник.
— Рисует? А компьютер, принтер у вас, что отсутствует? — не поняла она.
Егор хохотнул:
— Говорю ж, любой работе рады. А тут весь вечер все заняты. Главное же что? Чтобы руки делом заняты, а мозги о чем подумать найдут.
Стеша усмехнулась, представив Егора в роли художника. Судя по вчерашнему цветочку под запиской, художник он от слова «худо». Подцеила здоровой рукой кружки, поставила рядом с раковиной, поднырнув под его локоть. Девушка уловила терпкий древесный аромат от его плеч, с ненавязчивыми морскими нотами. Замерла, упустив момент, когда он развернулся, оказавшись в нескольких сантиметрах от нее.
Мокрые ладони оказались на талии, скользнули по узким бедрам, чуть привлекли к себе. Глаза совсем близко. Удивленно-зачарованные, манящие. Неровное дыхание. Стеша распахнула глаза, доверчиво замерла, забинтованная рука невесомо легла на его плечо.
Чуть склонился к ней, губы приоткрылись для поцелуя. Стеша застыла в ожидании, спрятала волнение под ресницами.
Нежные губы легко коснулись уголка рта, мягкая бородка чуть щекотала щеку. Стеша запустила пальцы ему в волосы, привлекая к себе жарко, в одно мгновение забываясь.
— Егор, Стеша… Егор! Откройте! — стук в дверь, звонок, словно из другого мира. — Помогите!!!
У Егора потемнел взгляд, руки окаменели. На переносице пролегла глубокая морщина:
— Это нам? — голос не слушался.
Стеша не хотела его отпускать: руки так и остались на его плечах, щека прижалась к его губам. Тяжело выдохнула.
В дверь нещадно барабанили.
— Ираида Семеновна? Нет? — не выпуская ее ладонь, он рванул к входной двери, распахивая.
На пороге, с помятой прической, с перекошенным от страха лицом стояла пожилая соседка. Губы побелели, в глазах — слезы:
— Ограбили. Ребятки, меня ограбили, — прошептала безжизненно и рухнула в обморок.
Егор едва успел подхватить ее.
— Рассказывала ли вам гражданка Эрхард о коллекции ювелирных украшений? — следователь по особо важным делам, Аркадий Иванович Чернов устало фиксировал данные в протокол. Молоденькая девушка, брюнетка, с испуганными сине-бирюзовыми глазами поглядывала на парня, пристроившегося неподалеку, у кухонной стойки. Высокий, худощавый, по всей видимости, военный. Опытный глаз следователя определил, что девчонка, как и парень — не местные, не питерские. Задав вопрос, он прислушался к тому, что происходило в гостиной — фельдшер со скорой бурчал по телефону, докладывая состояние больной.