— А что, что еще он говорил?
— «Это выгодное предложение, предложение Дома Романовых. Они мечтают вернуть семейные реликвии».
Егор изогнул бровь:
— Даже так? А Ираида?
— Ираида послала его к чёрту и сказала, что «перстень не продается».
— Выходит, «Мушка» — это перстень? Тебе это о чём-то говорит?
Стеша удивилась:
— А почему мне это должно о чём-то говорить?
— Ну, ты ж у нас башковитая… Вон, языками владеешь. Поняла, что англичанин говорил. А он, кстати, представился?
— Георг Иван, кажется, — Стеша закусила губу. — Получается, у Ираиды было несколько украшений, возможно, представляющих историческую ценность. Дом Романовых ими интересуется. Одно из украшений пропало. За Ираидой следят. Зачем? Почему не утащили сразу оба украшения?
Егор шумно шмыгнул носом, предположил с азартом:
— Не нашли? Или не знали, что второе тоже у нее? Слушай, а может, это Дом Романовых и постарался?
Стеша с сомнением покачала головой:
— Вор бы не стал светиться. Скорее всего, Романовы интересовались украшением, но хотели приобрести легально. Им же его надо через границу перевезти, получить разрешения. Да и демонстрировать наверняка они его собирались. Но за ними могли следить. И перехватить инициативу. Получается, украшением интересуется кто-то еще, — Стеша сцепила руки замком, прикусила костяшку указательного пальца. — Чёрт возьми, голова кругом идет…
— …и палёным пахнет, — Егор поморщился и повернулся к плите, подскочил: — Картошка!
Из-под крышки поднимался едкий желтовато-коричневый дым. Парень схватил сковороду, передвинул на подставку, Стеша металась с полотенцем рядом, открывала форточку и хохотала. Егор траурно поковырял присохшие ко дну угольки, неаппетитные кусочки ужина, высыпал в ведро, пригоревшие остатки отправил отмокать в раковину.
— Ничего смешного, — пробормотал беззлобно. — Оставила меня без ужина.
Стеша сложилась пополам в беззвучном хохоте:
— Вот не поверишь, первый раз такое… Чтоб картошку до угольев зажарить.
— Вот и не поверю, — Егор недоверчиво покосился, потянулся за другой сковородой. — Ты только чай и умеешь заваривать. А на чае долго не протянешь. Думал, хозяйственную девушку в жены беру.
Сказал, а сам исподтишка посмотрел на девушку. Стеша сделала вид, что намёк не расслышала, перехватила его руку:
— Давай я.
— Нет уж, я сам. Нет теперь к тебе доверия, — и чмокнул её в нос. — Иди вон, уроки делай.
Руки невольно сомкнулись на тонкой талии. Он уже давно знал, что рядом с ней время замедляется. Будто с головой под воду, и нет никаких ориентиров, кроме этого внимательного взгляда, губ, которыми так хочется завладеть и больше не отпускать.