Фэн Дай бросил на него удивленный взгляд.
— Полагаю, вашей чести хотелось бы провести конфиденциальную беседу?
Судья Ди утвердительно кивнул, и Фэн продолжал:
— Тогда давайте расположимся в садовой беседке, где сегодня утром вы беседовали с Дао, ваша честь.
Он дал какие-то указания домоправителю, потом провел судью по великолепным залам и коридорам в сад позади особняка.
Когда они присели к чайному столику, домоправитель наполнил две чашки чаем, потом удалился. Вскоре на парковой дорожке появилась стройная фигура Нефритового Кольца. На ней было все то же платье из черной камки. После того как Фэн представил судье свою дочь, она, скромно потупив очи, встала возле отца. Судья Ди откинулся на спинку кресла. Медленно поглаживая свою длинную черную бороду, он сказал Фэну:
— Мне известно, что академик Ли Лянь, встретив вашу дочь после столкновения лодок, замыслил ее обесчестить. Также мне известно, что потом он направил ей записку, где говорилось, что, если она не придет к нему в Красный павильон, он предаст огласке некоторые факты, касающиеся некогда совершенного вами преступления, которое было замаскировано под самоубийство. И наконец, вас видели в ночь смерти академика возле Красного павильона. Соответствуют ли эти утверждения истине?
Фэн сильно побледнел. Утратив дар речи, он закусил губу. Тогда его дочь подняла взор и спокойно произнесла:
— Разумеется, все это правда. Отец, нет смысла отпираться. Недаром меня не оставляло предчувствие, что все выйдет наружу.
Фэн хотел что-то возразить, но она, глядя судье прямо в глаза, продолжала:
— Дело было так. В ночь, когда произошло столкновение лодок, академик настоял на том, чтобы лично принести мне свои извинения. Он говорил достаточно вежливо, но, как только моя служанка ушла приготовить чай, сразу же перешел в наступление. Он осыпал меня льстивыми похвалами и твердил, что раз уж нашим лодкам предстоит провести целую ночь рядом, то и мы могли бы воспользоваться создавшимися обстоятельствами. Он был убежден в своей неотразимости и значительности и не мог даже допустить, что я откажусь с ним спать. Когда же я в довольно категоричной форме отвергла его притязания, он страшно разгневался и поклялся, что овладеет мной, чего бы ему это ни стоило. Я развернулась, ушла в свою каюту и заперлась изнутри. По возвращении домой я ничего отцу не сказала, опасаясь, что он устроит скандал и тем самым заработает себе неприятности. Произошедший инцидент того не стоил: было совершенно очевидно, что академик был просто пьян. Однако в полдень, накануне своей смерти, этот жалкий негодяй прислал мне записку, о которой вы упоминали.