— Когда, думаешь, нам лучше поехать?
— Куда поехать? — спросил я.
— На кладбище! — В смысле: куда же еще?
Неужели все так просто, подумал я, или я что-то проглядел?
Я скажу когда, ответил я. Думал добавить: «Не все мы тут фрилансеры», но удержался. «Может, в начале следующей недели» — но и этого не произнес. Пришлось бы свериться с календарем в мобильнике, а мне не хотелось, чтобы официоз этого жеста подпортил уже наметившуюся спонтанность нашей вылазки в Маспет.
Впрочем, молчание и пауза перед моим «Я скажу когда» сделали свое дурное дело. Непроясненное, невысказанное висело между нами. Ее озадаченный взгляд стал вопросом, мое молчание — ответом. Из того, что она продолжала смотреть этим отважным любознательным взглядом, который, задерживаясь на мне, говорил, что тепла у нее в сердце больше, чем она согласна показать, я понял, что прошедшая между нами рябь представляла собой мучительное мгновение неловкости и утраченной возможности. Может, лучше было обсудить это сразу на месте. Может, не стоило замалчивать. Но ни один из нас ничего не сказал.
При расставании я ее поцеловал, а потом обнял. Она пошла прочь, но потом обернулась. «Объятие я хочу настоящее», — сказала она.
На счету у нас уже было три встречи, но мы так и не задали друг другу ни одного вопроса по поводу личной жизни. Мы бродили мощеными переулками, а на центральные магистрали не совались. Сугробы на Абингдон-сквер делались все выше, и от этого мне хотелось проводить в нашей кофейне долгие часы, ничего не делать, только сидеть и надеяться, что ни один не предпримет ни малейшей попытки развеять чары. Допустим, мы никуда не денемся, допустим, снег будет падать и дальше, — можно вот так же встретиться на следующей неделе, и еще через неделю, а потом еще через одну — мы вдвоем у того же углового столика перед окном, пальто сложены на третьем стуле.
Сторожись. Ничего не предпринимай. Ничего не испорти.
Через два дня я решил слегка форсировать события. Не хочет ли она выпить?
«Милый, с удовольствием. Дай только разобраться с парой-тройкой препон. А там сразу скажу».
На следующий день ранним утром: «Я вечером свободна».
«Да, но сегодня я, скорее всего, занят, — написал я в ответ. — Выпить успеем, но потом мне придется уйти на ужин. Шесть устроит?»
«Давай в пять тридцать. Больше времени проведем вместе».
«Отлично, — ответил я, — рядом с Абингдон есть бар, неподалеку от нашего кафе». «Так оно уже "наше"?»
«На Бетун. Устроит?» — ответил я, будто бы пропустив мимо ушей ее юмор, но с надеждой, что поспешность моего ответа даст ей понять, что я отметил легкую издевку в этом «наше» и она меня порадовала.