«Значит, на Бетун, дорогой».
Редко в человеке вот так вот сочетаются дерзость и покорность. Может, это знак? Или она просто из покладистых?
Встретившись через неделю, мы заказали по джину «Хендрикс».
— От оставшейся части недели я ничего хорошего не жду, — сказала она. — Более того, все будет просто ужасно.
Что ж, подумал я, наконец хоть что-то вскрывается.
Меня в конце недели тоже не ждало ничего приятного. Мне предстояли ужин в Бруклине и несколько коктейлей, невыносимо скучных, если не считать пары-тройки гостей.
— Пары-тройки?
Я пожал плечами. Она, что ли, дразнится? А почему ее ждет такая кошмарная неделя?
— Мне придется расстаться со своим другом.
Я посмотрел на нее, стараясь не показать, насколько ошарашен. «Друга» по большей части упоминают для того, чтобы сказать: я не свободна.
Я и не знал, что у нее есть друг. Он что, такое чудовище?
— Нет, совсем не чудовище. Просто мы переросли друг друга, — сказала она. — Мы познакомились прошлым летом в писательской колонии и занимались тем же, чем и все в таких местах. А как вернулись в город, все вошло в какую-то тоскливую колею.
— Что, все так безнадежно?
А мне обязательно разыгрывать приятеля-психоаналитика? И зачем эта тоскливая нотка в слове «безнадежно» — как будто я удручен этой новостью?
— Скажем так, все дело во мне. Плюс... Она помедлила.
Плюс?
— Плюс я встретила другого. Я призадумался.
— Ну, в таком случае лучше действительно не тянуть и расстаться. А он знает?
— Если честно, ничего не знают ни тот, ни другой.
Она подняла на меня глаза и доверительно, слегка сокрушенно пожала плечами, как бы говоря: «Жизнь. Знаешь, как оно бывает».
Почему я не стал задавать другие наводящие вопросы? Почему упорно не понимал намеков? Каких намеков? Почему я позволил ей бросить эту гранату, а сам сделал вид, что меня даже не оглушило? В итоге я сказал одно:
— Уверен, все как-нибудь образуется.
— Знаю. Всегда образовывается, — ответила она, одновременно и благодаря меня за то, что я не стал вдаваться в подробности, и, видимо, сожалея, что я закрыл тему стремительнее, чем ей того хотелось.
В семь она напомнила, что мне нужно на ужин, меня ждут «пара-тройка» друзей в Бруклине. Запомнила мои слова. Мне это понравилось.
Мне бы очень хотелось привести ее на такой ужин. Она бы там всех очаровала в мгновение ока, даже женщин. Мы стояли снаружи у бара, я не отводил от нее глаз в надежде, что она поймет, как мне грустно сегодня прощаться так рано. Она потянулась, чтобы, по обычаю, поцеловать меня в обе щеки. А я, даже не подумав, вдруг обнаружил, что целую ее в лоб, прижимаю к себе. Пришло легкое возбуждение. Значит, все происходит не только в голове. Она в ответ тоже прижала меня к себе, и крепко.