Но вдовствующая маркиза Каларон была не из тех особ, кого легко смутить маленьким проигрышем. Она планировала эту кампанию с самого начала и намеревалась закончить ее собственным триумфом! И небольшое «тактическое отступление» никак не могло помешать ее масштабным планам.
— Андэр, сегодня уже поздно, но нам необходимо срочно что-то сделать с вашей внешностью. — Она пальчиком выписала в воздухе непонятную загогулину, призванную без слов обрисовать всю сыновью запущенность, для чего и перешла на более формальное обращение, намекая сыну на свою обиду. — Мне стыдно показать вас потенциальным невестам, которые начнут съезжаться в поместье уже с завтрашнего утра.
Маркиз нахмурился, такого скорого осложнения он не ожидал. Пусть его письмо к императору будет получено им этой же ночью, но и тогда ответа и помощи государя можно ждать не ранее чем через три дня. С такими темпами развития событий в поместье, зная маменьку… за это время его и окрутить смогут.
— Вы похожи на бродягу, сын мой, — с укором посмотрела маркиза на Андэра.
В ее словах содержалась большая доля правды: часы пробили семь часов вечера, а спутанные волосы Андэра видели расческу лишь на заре нынешнего несчастливого дня, дорожный костюм был изрядно измят, так как маркиз спал в комнате дворецкого не раздеваясь. За последние дни он физически сильно исхудал от магического истощения. От природы смуглая кожа Андэра выглядела темнее обычного из-за палящего солнца, сопровождавшего его в последнем путешествии.
— К счастью, мне удалось заполучить эрэара Кустимоса. Он займется твоей внешностью сразу же после ужина. — Вдовствующая маркиза решила сменить гнев на показную милость и вновь вернулась к личному обращению. — Думаю, ночи хватит, чтобы привести тебя в вид, достойный хозяина «Оленьего бора» и моего сына.
Маркиз вздохнул. Было бы неплохо пока ничего не менять, глядишь, кого из невест и отпугнул бы его неухоженный вид. Да ради этого он натянул бы на себя лохмотья нищего! Так-то он видный красавец, Андэр это осознавал. В разного рода делах, которые маркиз прокручивал время от времени, его привлекательность чаще мешала, чем приносила пользу или доставляла удовольствие. Чего не было в натуре молодого лорда Каларона, так это склонности к самолюбованию. Внешние данные для него были своего рода инструментом, которым он умело пользовался, оставаясь эмоционально холодным и рассудительным. В отличие от других молодых людей его возраста, а Андэру в этом году исполнилось двадцать семь, он ни разу не влюблялся. Сам Андэр считал это обстоятельство счастливым свойством своей натуры и невероятной удачей, подспудно избегая вглядываться в эмоциональную бездну, во тьме которой скрывалось его оледеневшее сердце.