– Это ты о них заговорила.
– Правда?.. Ладно. Так вот, теперь, когда я об этом думаю, мне кажется, что я видела, как один из них во вторник вечером заглядывал в окно. Их главный.
– Хьюз? – подсказала я.
– Его так зовут? В общем, он и его жена у них вроде как за главных.
– Значит, Хьюз. И когда это было?
– Кажется, где-то после полуночи.
– Из зала мы вышли около десяти, – задумчиво сказала я. – Их к тому времени уже не было. Если все они на шарабане отправились в дом старого Седдона, то почему Хьюз остался в деревне? Он был один?
– Он был с Орумом, – заявила Дейзи. – Они сговорились. Это же решает все их проблемы. Орум избавляется от своего соперника, а Хьюз – от «разносчиков нечисти», или как он их там называет.
– Может быть, – медленно произнесла я. – Правда, Читэм жив и здоров и наслаждается лучшими произведениями кулинарного искусства мисс Джонс. Да и нечисть продолжает разноситься. Особенно после того, как все это случилось в нашей деревне.
– Ну, тогда я не знаю… – сдалась Дейзи.
Нетерпеливый стук пустой кружкой по стойке бара неожиданно вернул ее к жизни, и она вспомнила о своих обязанностях.
– Мне надо работать. Прости, милая. – Дейзи повернулась было ко мне спиной, но вдруг остановилась. – Нам же никто не угрожает, правда?
– Угрожает? – не поняла я.
– Я об убийце. Два трупа, и никто не знает, кто виноват… Следующим может быть любой из нас.
– То же самое говорила сегодня мисс Джонс, и практически этими же словами. Все это как-то связано с живыми картинами. Но тебе, как мне кажется, ничего не угрожает.
– Только мы теперь все связаны с живыми картинами, – задумчиво поджала губы Дейзи, – после того как твоя хозяйка вышла на улицу со своей камерой.
– Мисс Джонс и это тоже упомянула. Но мне и вправду кажется, что нам ничего не грозит.
– Может быть, ты и права… Этот твой восточный мордобой против кого угодно защитит. А что делать всем нам?
– Например, тебе – обслужить клиента. А я иду к твоей матери.
И я оставила ее разбираться с симпатичным работником и его пустой кружкой.
* * *
Как меня и предупреждала Дейзи, к тому времени, когда я дошла до мясной лавки, та была уже закрыта. Однако сквозь ставни проникал свет, поэтому я последовала ее совету и резко постучала в дверь. Через несколько мгновений ставня открылась и на меня уставилась злая физиономия. То ли это было наследственное, то ли Юнис Спратт сама научила свою дочь этому «лучше бы тебе иметь достойную причину помешать мне» взгляду, но на меня сквозь окно лавки смотрела практически та же физиономия, что и в баре несколькими минутами раньше. Однако как только она узнала меня, на ее лице появилась приветливая улыбка.