Дальше пошли неразборчивые ругательства на трёх языках, плевание в лицо друг другу, призвание божьей кары на голову противника. Упоминание всех родственников каждого и некоторых по-отдельности, а также, в обвинении их в совокуплении в извращённых позах со всеми подряд, включая домашних животных.
Обе стороны не участвующие непосредственно в споре, не понимая ни слова, безучастно смотрели на своих представителей, не предпринимая никаких действий и ожидая, когда спорщики выдохнуться и придут к консенсусу. Но те, не желали сдаваться, продолжая уже не ругаться, а вяло препираться.
Положение спас, как обычно вождь, который вернулся к караван-сараю.
Вернулся я вовремя, как раз тогда, когда все стороны конфликта были готовы опять его решить с помощью оружия. Выслушав доклад Луиша о том, что эти собаки не хотят ничего нам отдавать, а треплются о каких-то бабах, которых якобы везут египетскому султану и ещё пытаются угрожать, я приступил непосредственно к переговорам.
— Хэллоу, мэн. Больше иностранных слов я не знал. Пнув Луиша, заставил его переводить.
С первого с чего я начал, это вспомнил о падишахе Ньялы. Тот согласился оплатить выкуп и стал бормотать о хороших ножах и просто прекрасных бусах из разноцветного стекла.
— Передай ему Луиш, чтобы он засунул их себе в задницу и обвешал ими отвислые груди и дряблые шеи своих жён, если хочет, а мне такие изыски ни к чему.
Дальше, сам процесс торга вышел разнообразным, но в силу ругательств, приводить его полностью, было бы нецелесообразно. Я тщательно выспрашивал Аль-Максума о том, что у него есть. В конце концов остановившись на запасе зёрен различных культур и даже саженцах плодовых деревьев, что были у них, но не было у нас, вызвав этим недовольство Луиша.
Кроме этого, мы забирали у него ремесленников, что могли делать железную посуду и инструменты к ним, трёх вьючных верблюдов, запас железных изделий и ножей.
Мои воины, шептали мне в ухо, что надо забрать жемчужин из его гарема, но что-то мне подсказывало, что эти его чёрные жемчужины, мало отличались от моих собственных чёрных жемчужин и я отказался от этой мысли. Да и публично униженный враг опасен вдвойне. Так что, ну его с этим гаремом.
Отпущенные охранники Аль-Максума деятельно занялись организацией выкупа, а я, продолжил переговоры с португальским купцом, который вкупе со своим начальником охраны, очень похожим на английского, то ли дипломата, то ли офицера под прикрытием, продолжал угрожать мне и моим людям, требуя, чтобы их не трогали и отпустили без выкупа.
Слушая его, я перебирал наконечники стрел с нанесёнными на них ядами. Затем дал знак привести мне любого пленного, лучше раненого. Когда пленного доставили, я сделал у него надрез на ладони наконечником стрелы с парализующим ядом.