И в этот момент где-то в стороне, будто бесконечно далеко, раздался чуть насмешливый голос Вечного Крика:
— Элиас, почему же ты не пьешь свою женщину? Разве милая Мелания — не твоя избранница?
Девушка резко повернула голову в сторону Реджинальда, почувствовав вспышку ярости. И тут же увидела в глазах слишком молодого с виду вампира тщательно скрытый голод.
Он не просто интересовался, почему Элиас не кусает ее. Он желал это увидеть.
Но именно в этот момент, когда некромантка готова была взорваться от загоревшегося в ней гнева, Элиас оказался совершенно спокоен. Он мягко провел рукой по ее затылку, зарывшись в волосах и вызвав волну мурашек, а затем тихо проговорил, не сводя с нее ослепительно-голубых глаз:
— Моя женщина не кусок стейка. Не скот и не домашняя зверушка. Она — дорогое вино, в котором как бесценные жемчужины растоплены страсть… — Он на секунду замолчал, а потом с улыбкой добавил: — И любовь.
Мелания забыла, как дышать. Она смотрела во все глаза на вампира и не могла понять, говорит он правду или это лишь ответ для остальных вампиров. А сам Элиас глядел на нее не отрываясь и продолжал улыбаться.
Сердце некромантки бешено стучало, когда древний неторопливо обхватил ее подбородок и коснулся губами ее губ у всех на глазах.
В ушах зашумело. Она чувствовала все настолько ярко, словно ее лишили кожи, и теперь происходящее воспринималось болезненно-остро. Она слышала шелест крови, текущей по венам Элиаса, ощущала стук его сердца будто внутри самой себя. И хотела… нестерпимо желала его целиком и полностью.
Это было почти невыносимо. Неужели он всегда испытывал это рядом с ней? Или это только ее ненормальная реакция?
Мелания уже плохо соображала. Странное чувство, особенно разросшееся в груди после слов Элиаса, жгло ее, опаляя горло, легкие, сердце. Замирало в самом низу живота… Жажда, яркая и невозможная, терзала ее до такой степени, что она уже была почти готова вонзить когти, зубы, клыки в Элиаса и целовать неистово с голодом и желанием, переходящим в исступление…
— Я думаю, мы немного прогуляемся, — вдруг раздался женский голос над самым ухом Мелании, выводя ее из этого темного состояния, напоминающего жгучий, отравляющий сон, из которого не вырваться.
Некромантка повернула голову и непонимающе посмотрела на девушку рядом.
Шиана. Это была Шиана. И, схватив ее за руку, она тянула ее прочь от этого стола.
Повернув голову к Элиасу, Мелания заметила, как тот едва заметно кивнул. После этого она позволила себе наконец поддаться девушке и уйти отсюда прочь.
— Ты Мелания, да? — с улыбкой спросила та, когда они подошли к барной стойке в другом конце зала. Кивнула бармену, бросив: — Две «Сладких виверны», пожалуйста.