Но не для древних.
Элиас выбросил правую руку вперед с такой скоростью, что движение было незаметно простому глазу. Он схватил хрипящего Шантера за горло, приподнял и немного повернул к себе лицом.
В белую плоть впились острые когти, которые уже так давно просились на волю от ярости, переполнявшей древнего.
— Я услышал твое последнее слово, — спокойно сказал Элиас, глядя в выпученные глаза высшего вампира.
А затем сжал пальцы.
Шея Шантера разорвалась в тот же миг, голова отделилась от тела, а затем и то и другое упало на грязные каменные плиты, стремительно изменяясь. Кровь брызнула из вен и артерий, пачкая переулок. Но Элиас знал, что совсем скоро она вместе с прочими останками вампира превратится в прах, которым, по сути, он и являлся. Уже через несколько десятков минут от тела ничего не останется, и никто из людей не узнает о том, что здесь произошло.
Однако он все же провел ладонью над грязной мясной грудой, призывая Тьму состарить останки мертвеца.
Магия, всегда разлитая в воздухе вокруг, откликнулась мгновенно без всяких заклятий. Высшим, а особенно древним вампирам не нужны были специальные формулы и слова. Тьма составляла саму их суть, а потому повиновалась беспрекословно.
Черные потоки силы вонзились в то, что осталось от Шантера, стремительно иссушая плоть и кровь. Не прошло и пары секунд, как на месте, где он только что лежал, не было уже даже одежды. Только небольшая горка пыли и тлена.
После этого Элиас развернулся, подхватил девушку на руки и спокойно пошел прочь так, словно ничего особенного и не произошло.
Впрочем, далеко уйти ему не удалось.
Все то короткое время, пока впереди на пустыннуй дороге не мелькнула тень некромобиля и пространство не разорвало визгом шин, Элиас пытался решить, что делать с девушкой.
Нести ее к себе — самая глупая идея, которая только могла прийти в голову. Но именно об этом он непрестанно и думал, плотно стиснув челюсти и вдыхая пьянящий запах крови некромантки.
Все, о чем мог размышлять древний, концентрировалось вокруг девушки и аромата, который настолько путал сознание, что Элиас не узнавал сам себя.
Он хотел ее. Он желал ее даже больше, чем ощутить вкус обычной человеческой пищи, которую не чувствовал уже пять сотен лет.
Только низшие и новорожденные вампиры не способны контролировать собственные желания… жажду. Инстинкты берут над ними верх, именно поэтому первые пятьдесят лет за каждым новорожденным, как правило, по пятам следует наставник-высший. Такой закон дети ночи установили несколько веков назад, и не без его, Элиаса, участия. Угроза перенаселения мира вампирами оказалась настолько очевидной, что с этим стало необходимо бороться. Дело было даже не в том, что им могло не хватить еды. Все же люди многократно превышали численностью детей ночи. Однако тот факт, что новое, сплоченное и активно развивающееся сообщество вампиров могли обнаружить, был гораздо страшнее. Все это время они оставались для человеческого рода лишь редкой и опасной нежитью. В меру безмозглым, но вредным скотом, который подлежит уничтожению.