— Четверкой и семеркой?
— По шкале от одного до десяти. Один — являешься абсолютно равнодушным, десять — сходишь с ума от не-можем-держать-наши-руки-подальше-друг-от-друга любви.
— Анджелина и Билли Боб.
— Точно. Вы двое действуете в зоне от семи до девяти, и это только по тому, что я наблюдала. Я бы предположила, что вы двое нагреваетесь также и в остальное время.
— Он сказал мне, что просто дал мне шанс раскрыться, стать тем человеком, каким я должна была стать.
Мэллори приложила руку к груди, вздохнув.
— При всех его недостатках, которых великое множество, Дарт Салливан умеет обращаться со словами. Допускаю, что он также умеет обращаться с тем, что я принимаю за впечатляющую способность. Секс как вариант? Думаю, он помогает исправить многие проблемы, которые неразрывно связаны с мужчиной-альфой.
— На самом деле в этой области проблем нет.
— Хорошо. И не удивительно. Вампир или нет, он в хорошей форме. — Она покачала головой, все обдумывая. — В таком случае, я бы посоветовала тебе внести немного разнообразия. Отобрать мяч. Начать новую игру. Прыгнуть выше, чем все остальные. Обвести защитника.
— Ты можешь перестать примешивать спортивные метафоры. Полагаю, я должна устроить Этану встряску.
Она решительно кивнула.
— Мерит, крадущаяся за спиной Дарта Салливана? Мне это нравится.
— Если он меня выгонит, я могу спать под твоим столом в мастерской, да?
— Нет, — ответила она без колебаний. — Но ты можешь спать на полу фургона Омбудсмена.
Но не в своей собственной футболке Омбудсмена, печально подумала я.
Глава 14
НАПОЛНЯЙ, ПОКА НЕ ПЕРЕВАЛИТ ЧЕРЕЗ КРАЙ
Было уже поздно, и большинство ресторанов и магазинов на Дивижн уже заперли на ночь. Но в круглосуточной пиццерии и баре по соседству ярко горел свет, а также в магазине, который располагался рядом с ними в небольшую линию.
На ветровом окне было написано «Магический Магазин» старомодными золотыми буквами, которые выглядели так, будто были высечены. Хотя внутри горел свет, магазин выглядел пустым. Мэллори прищурившись заглянула в окно, затем постучала кулаком в дверь.
Прошло несколько минут — и еще один заход стука — прежде чем высокий мужчина, худой, как тростинка — появился из одного из длинных проходов. На нем была плотная клетчатая рубашка и вельветовые брюки, а его русые волосы были коротко подстрижены под «Цезаря»[71]. У него было вытянутое лицо, подбородок покрыт густой эспаньолкой, а под глазами мешки.
Поздновато для него, догадалась я.
В его руке были планшет и большая связка ключей, и он взял планшет под мышку, чтобы открыть дверь. Он потянул ее, механизм заскрипел в знак протеста и колокольчик на кожаной ленточке забренчал.