— Я пойду… — я встала и сделала шажочек к двери.
— Стой! — это Люций.
— Да, конечно, — а это Эшер. — Обязательно зайди к Мари, она что-то хотела тебе сказать.
В голосе его была такая полуденная ленца, как будто Мари должна мне сказать, что сметану в холодильнике надо ставить на третью полку, а не на первую, но глазами он показал в сторону двери и нахмурился сильнее. Кажется, это был приказ и еще немного революционного неповиновения Люцию.
— Это моя рабыня! — зашипел тот.
— Это мой прайд, — откликнулся Эш.
Я не стала досматривать, хотя немного еще надеялась на страстные поцелуи.
Мари ждала меня в холле у лестницы. Сегодня каменное выражение лица было разбавлено неприятным беспокойством — и вот тут мне стало по-настоящему тревожно.
Хотя нет — по-настоящему тревожно мне стало, когда увидев меня, она замерла, застыла, только зрачки стремительно расширились, заполнив собой всю радужку. А когда я поспешила подойти, Мари втянула носом воздух и тихо выругалась.
— Что? — я не понимала.
— Метка стала глубже. Плохо, — Мари на секунду прикрыла глаза, хотя у меня было ощущение, что она бы с наслаждением меня закопала бы. — Когда он только успел? Надо было тебя сразу убить.
— М-мило.
Я сделала шаг назад. К Люцию. К нашим ненормальным, болезненным, страшным, нездоровым отношениям, в которых, по крайней мере, меня защищают.
Но потом остановилась.
— Когда он успел углубить метку?
Мари удивилась:
— Ты не заметила? Это должен был быть довольно болезненный процесс.
Я покачала головой. У меня была только одна версия — когда он заметил, что у дома что-то случилось, он усыпил меня не для того, чтобы я не вертелась под ногами, а для того, чтобы углубить метку. Из гуманных ли соображений или чтобы громко не орала — а вот не знаю.
— Что происходит? — я наконец заметила стопку бумаг в руках у Мари.
— Ничего хорошего, — отрезала она. — Один твой вампир использует тебя как повод для странных игр со вторым твоим вампиром, который вчера убил трех людей и добрался до своей жены.
Я немного запуталась в вампирах, тем более, что Люций вчера тоже убил троих людей. Но потом сообразила:
— Костик! Он спрашивал меня о Маше!
— Да, — кивнула Мари. — Он ее вспомнил, и чем это обернется…
Она оборвала себя, как будто выболтала секрет и пожалела об этом.
— Ты хочешь на свободу?
Я даже не ожидала такого вопроса, потому что судорожно думала, как мне связаться с еще одной знакомой мне бывшей возлюбленной Костика и как посоветовать ей смотаться пока из города.
— В смысле снять метку и жить как раньше? Или умереть? Или стать вампиром?