– Дефибриллятор! – крикнул кто-то.
– Что происходит? – заорала я.
Одна из медсестер попыталась вытолкнуть меня из палаты, даже не взглянув, кто я есть.
– Здесь нельзя находиться!
– Что со мной?
В дверях появился доктор Логан.
– Дилани! Что ты здесь делаешь?
– Разряд!
Один из медиков пытался запустить пациенту сердце. Тело подскакивало на кровати. Сирена выла.
– Что со мной? Что?
Доктор Логан с расстояния вряд ли мог заметить, что со мной что-то не так. А вот с человеком на кровати явно творилось страшное.
– Выведите ее! – потребовал кто-то.
Доктор Логан схватил меня за плечи и вывел из палаты.
– Что, Дилани? Что с тобой?
А я не знала, как объяснить про зуд, про притяжение, про то, насколько я потеряна. Не понимала. Поэтому я просто подняла и показала трясущиеся в безумном танце руки. По лицу катились слезы.
Доктор Логан положил мне ладонь на спину, пытаясь направить по коридору в сторону от палаты. Но я не сдвинулась с места. И тогда он взял меня на руки, как мог бы взять отец, и отнес в мою палату. Он положил меня на кровать, дрожь начала отступать, откатилась от пальцев вверх, к шее. Пальцы замерли. Зуд в голове превратился в легкий гул и совсем стих. Осталось только чувство натяжения, но оно уже казалось мне привычным. Сев на кровати, я переводила взгляд со своих ладоней на открытую дверь. Доктор Логан пролистал мою историю болезни и что-то записал на чистой странице. Затем дал мне таблетку снотворного и оставался рядом, пока я не заснула.
Утром он все еще сидел рядом со мной. Может, конечно, он выходил ночью. Но сейчас был в палате. И родители тоже пришли.
– Судороги, – произнес доктор Логан уверенным, серьезным голосом, выработанным за долгие годы постановки диагнозов.
– Что-что? – уточнила я.
Он выпрямился.
– Полагаю, у тебя судорожный синдром.
Его слова вселяли надежду.
– Но ведь тряслись только пальцы…
Я подняла кверху ладони, как будто в доказательство сказанного.
Эпилепсия – это не красиво. У Карсона была эпилепсия. Я училась во втором классе, он ходил в третий – и на перемене у него случился приступ. Он бился в припадке прямо на асфальте.
– Девчонкам нельзя! – Во втором классе именно этими словами Деккер отказывался со мной играть, а я была совершенно на нем помешана.
Он тогда решил, что в школе ему положено играть только с мальчиками, а мне – исключительно с девочками. И я придумала выменивать право поиграть с ним на перемене на что-нибудь ценное. Например, отдавала ему свой шоколадный кекс. Или разрешала ему выбрать, какой мультик мы будем смотреть дома. Отдавала место у окна в автобусе. В тот день я прихватила из дома пачку его любимого печенья с шоколадной начинкой. Конечно, я дружила и с девчонками, но с Деккером было гораздо веселее – это раз, а два – никто не понимал меня так хорошо. Но он задирал нос и делал вид, что меня не замечает.