Я помогла Трою снять с меня пальто: сначала со здоровой руки, затем с обожженной, вытащив ее ненадолго из раковины. Он обрызгал пальто освежителем воздуха и повесил на спинку стула.
Расстелив рядом кухонное полотенце, достал из воды мою руку. Положил на стол и начал промакивать рану. Она меньше дергала, но каждое прикосновение отзывалось болью. Трой посмотрел мне в глаза, подался вперед, взял прядь моих волос и поднес к лицу.
– И волосы очень пахнут дымом… – Он находился близко, совсем близко.
Я отступила.
– Я была на вечеринке, так что все в порядке.
Если родители спросят, скажу, что был фейерверк или что-нибудь в этом роде.
Трой пересек крошечное пространство и скрылся в ванной. Я слышала, как он копается в шкафчиках. Через время он появился с баночкой мази с антибиотиком.
– Думаю, это подойдет. Но на работе у меня есть очень хорошее средство.
Трой вылил немного содержимого банки себе на пальцы и осторожно смазал ожог. Затем перебинтовал мне ладонь чистой тканью и некрепко завязал. Но руки не убрал. Провел пальцами по запястью, дошел до локтя.
– Мне пора домой.
Трой выпустил меня:
– Я работаю в доме престарелых. Ты знаешь, где это?
– Нет.
– А где пиццерия «У Джонни»?
Это место знали все.
– Да.
– Отлично. Дом престарелых за углом. Завтра я весь день на работе. Приходи, и я как следует обработаю тебе рану.
– Завтра сочельник.
– Ну, по праздникам старики не перестают болеть.
Трой помог мне надеть пальто, и мы вышли на улицу. Сколько же вопросов мне хотелось задать ему по пути домой! Как мы оба оказались у того дома? Что там случилось? Почему мы сбежали? Но я не произнесла ни слова, потому что уже знала ответы, как мне казалось.
Я оказалась у того дома, потому что старик умирал. Так же меня потянуло в больнице к палате умирающего пациента. Так же я охотилась за тенью во дворе миссис Мерковиц в ночь ее смерти.
У меня перехватило дыхание.
– Ты знаешь, где я живу!
– Знаю, – согласился Трой.
Он проехал по городу без единой моей подсказки и припарковался прямо напротив моего дома.
– Я видела тебя той ночью у дома моей соседки.
Трой сжал челюсти и проговорил сквозь зубы:
– Я думал, ты меня не заметила.
– Только тень, силуэт.
Уголки его рта приподнялись, но это не была улыбка.
– Я и есть тень.
Машина Деккера уже стояла у дома. Господи, только бы он не зашел ко мне проверить, вернулась ли я. Что я тогда скажу родителям?
– Дилани, ты придешь завтра? Да?
– Приду, – ответила я и натянула пониже рукава пальто, чтобы скрыть повязку на руке.
Родители ждали меня в гостиной. Мама стояла у окна.
– Кто это был?