Буквально чудом – сосредоточившись сперва на левой ноге, затем на левой руке, потом на правой ноге, потом на правой руке – он смог сдвинуться с места, совсем ненамного, дрожа всем телом и почти ни о чем не думая. Однако он чувствовал колоссальную силу ужаса, который сдерживал тончайший барьер в его собственном сознании, и понимал, что, если барьер прорвется, он утратит этот слабый, неестественный контроль над своим телом.
Делая медленный шаг, он старался держать веки сомкнутыми – он чувствовал себя спокойнее, не видя кошмарной реальности. Затем у него закружилась голова, и он открыл глаза, крепко прижавшись щекой к стене, уставившись сбоку на холодный, грубый кирпич и неровные полосы строительного раствора. Теперь он не закрывал глаз, понимая, что, если хотя бы на миг посмотрит наружу, если увидит освещенные окна на той стороне улицы, его уже ничто не спасет.
Он не знал, сколько крошечных, робких шажков сделал, прижимаясь грудью, лицом и животом к стене, но знал, что хрупкий контроль над телом и сознанием вот-вот соскользнет. Внезапно он представил свою квартиру по ту сторону стены – теплую, веселую, невероятно просторную. И представил себя, шагающего по ней, лежащего на полу, раскинув руки, наслаждающегося безопасностью. Невозможная отдаленность этой безопасности, контраст между ней и тем местом, где он находился, стали последней каплей. Барьер лопнул, страх ужасной высоты затопил его нервы и мышцы.
Уголком сознания он понимал, что сейчас упадет, и быстро зашаркал вслепую, понятия не имея, куда направляется, шагая с отчаянной, неуклюжей стремительностью, царапая пальцами кирпич, почти смирившись с неизбежностью внезапного рывка назад и стремительного движения наружу и вниз. Потом его скребущая левая рука коснулась не кирпича, а пустоты, невероятного проема в стене, и он споткнулся.
Его правая ступня врезалась в левую лодыжку; он покачнулся, начал падать, его рука ударилась о стекло и дерево, соскользнула и вцепилась в кромку окна. Правая рука приземлилась рядом с левой, и он рухнул на колени; под его тяжестью окно содрогнулось, закрываясь, и он стукнулся запястьями о подоконник.
На мгновение он завис на коленях на самом краю карниза, раскачиваясь всем телом, пытаясь восстановить равновесие. Затем утратил его, плечи потянуло назад, он взмахнул руками вперед, врезавшись ладонями в оконную раму, – и пока его тело скользило к улице, пальцы вцепились в узкую деревянную полосу на верхнем стекле.
Секунду он колебался между падением и равновесием, прижимая кончики пальцев к полоскам дерева шириной четверть дюйма. Затем очень аккуратно, сосредоточившись, он еще крепче вжал пальцы в тонкую окантовку. Медленно сгибая локти, начал притягивать верхнюю половину тела к окну, зная, что, как только его пальцы соскользнут с деревянных полосок, он полетит назад и упадет. Медленно, очень медленно сгибая локти, дрожа от напряжения всем телом, он тянул, сконцентрировавшись на кончиках своих пальцев. У него на лбу выступили крупные капли пота. Внезапно напряжение ослабло, его грудь коснулась подоконника – и вот он стоит на коленях на карнизе, прислонившись лбом к стеклу закрытого окна.