– Разумеется, – кивнул Эверли.
– А все потому, что он прилагал слишком много усилий. И ожидал встречного сопротивления. Когда же оно исчезло, собственная сила бросила его на землю.
– И в суде вы создали аналогичную ситуацию?
– Совершенно верно, – улыбнулся Мейсон. – Сегодня утром присяжные пришли в зал заседаний, чтобы увидеть интересный спектакль. А Драмм сразу огорошил их ужасом убийства. Я не мешал ему, и обвинение громоздило один кошмар на другой. Теперь присяжные сыты этим по горло. Подсознательно их мозг ищет отдушины. Им необходима разрядка, они жаждут смены декораций. Запомните, Фрэнк, во время судебного процесса нельзя постоянно бить в одну точку. Драмм совершил эту ошибку, и после перерыва я ею воспользуюсь. За два часа он выплеснул на присяжных столько кошмаров, что их хватило бы на три-четыре дня. Теперь они с радостью уцепятся за возможность отвлечься. А Драмм рвется вперед, не замечая, что не встречает сопротивления. Он сломает на этом шею.
– То есть вы готовы нанести обещанный удар?
– Да, сегодня присяжные оправдают Бесси Форбс. – Мейсон вдавил окурок в пепельницу и встал. – Пойдемте, молодой человек. Нам пора возвращаться.
Как и предсказывал Мейсон, сразу после перерыва Клод Драмм представил суду продавца магазина спортивных товаров в Санта-Барбаре. Тот опознал орудие убийства и подтвердил, что продал этот пистолет обвиняемой двадцать девятого сентября прошлого года. Он показал книгу регистрации проданного оружия и подпись Бесси Форбс.
Клод Драмм победно улыбнулся и взглянул на Мейсона.
– Можете задавать вопросы.
– У меня их нет, – коротко ответил адвокат.
Драмм нахмурился и, как только продавец вышел из зала, попросил позвать Телму Бентон.
Направляемая точными вопросами прокурора, она обрисовала картину трагедии, закончившейся убийством. Жизнь Форбса в Санта-Барбаре, неистовая любовь, бегство, покупка дома на Милпас-драйв, счастливые дни с любимой женщиной, загадочный сосед, непрерывная слежка, неожиданный отъезд Паолы Картрайт и, наконец, выстрел в упор.
– Задавайте вопросы, – триумфально заключил Драмм.
Мейсон поднялся из-за стола.
– Ваша честь, – начал он, – насколько я понимаю, показания этой свидетельницы исключительно важны. Как известно, в половине четвертого обычно устраивается небольшой перерыв, на пять – десять минут. Сейчас десять минут четвертого. Я хотел бы вести допрос свидетельницы до конца заседания и надеюсь, что, кроме этого перерыва, у меня не возникнет никаких препятствий.
Судья Маркхэм взглянул на Клода Драмма:
– Вы не возражаете?