— Карл Уве, — сказал я. — Я из Норвегии, только что сюда переехал. Несколько недель назад. А ты?
— Мелинда.
— Чем занимаешься?
— Я актриса.
— О, — сказал я, добавив в голос остатки моей бергмановской эйфории. — Тоже играешь в «Ромео и Джульетте»?
Она кивнула.
— А кого?
— Джульетту.
— Вот как!
— А вон Ромео, — сказала она.
Красивый мускулистый юноша двигался в ее сторону. Он чмокнул ее в щеку и взглянул на меня.
Блин, вот диван дурацкий. Я провалился в него и чувствовал себя карликом.
Я кивнул и улыбнулся. Он кивнул в ответ.
— Ты чего-нибудь ела? — спросил он ее.
— Не-а, — сказала она, и оба удалились. Я снова поднес курицу ко рту. На такой вечеринке проще только пить, а про закуску даже не думать.
Напоследок я еще успел полистать фотоальбом на пару с лошадиной ветеринаршей-гомеопатом в глубоком декольте. Алкоголь не поднял мне настроение, как бывало обычно, до градуса, где все ништяк и нет мне никаких преград, наоборот, я провалился в какой-то душевный колодец, а там не было ничего годного, чтобы выбраться обратно. Зато все вокруг стало расплываться и покрываться туманом. Поддавшись непонятному порыву души, я отправился домой, а не завис до шапочного разбора в надежде на что-нибудь интересненькое, и на другой день благодарно этот порыв оценил. Линду я списал со счетов: мы едва словом обменялись на празднике, который я в основном провел, сгорбившись на стуле, постепенно ставшем «моим», а та малость, что я успел за вечер сказать (фраз набралось максимум на открытку), не впечатлила бы ни одну девушку. Тем не менее я учтиво позвонил Линде следующим вечером поблагодарить за приглашение. И вот, пока я стоял, прижав к уху мобильник и глядя в окно на раскинувшийся подо мной, залитый красным жирным закатным солнцем Стокгольм, случился судьбоносный миг. Я сказал, привет, спасибо за вчерашний вечер, было хорошо, она поблагодарила меня, сказала, что и ей праздник понравился, и добавила, что она так и надеялась, что мне будет trevligt[47]. Да, так и получилось. Мы замолчали. Она ничего не говорила, я ничего не говорил. Как быть? Закончить разговор? Это был мой первый порыв, я уже усвоил, что в таких непонятных ситуациях лучше говорить как можно меньше. Хоть глупостей не говоришь. Или продолжать разговор? Секунды шли. Если бы я сказал: да-да, я звонил просто поблагодарить, ну, пока, — и положил трубку, скорее всего, тут бы все и закончилось. Накануне вечером мне так примерно все и виделось, похоронить, и привет. Но тут я подумал: какого черта, что я теряю?
— Чем занимаешься? — спросил я.