Линда смотрела на меня и улыбалась. Езжай, я не против, говорил ее взгляд. Но я помнил другие ее взгляды, другие настроения и знал, что рано или поздно все кончится ими. Ты едешь развлекаться, а я должна сидеть здесь одна? Ты думаешь только о себе! Если ты куда-то собрался, то должен ехать со мной! Все это тоже читалось в ее взгляде. Безграничная любовь и безграничная тревога. Они постоянно боролись за первенство. В последние месяцы появилось еще и новое, связанное с ребенком, который скоро должен был родиться, — некая приглушенность внутри ее. Тревога была светлая, легкая, точно эфир, она вспыхивала в сознании как северное сияние на зимнем небе или как молния на августовском, и следовавшая за ней темнота тоже была легкая, поскольку сводилась к отсутствию света, а отсутствие ничего не весит. Теперь в Линде главным было что-то другое, оно казалось мне как-то связанным с землей, похожим на землю, укорененным в ней. Одновременно я думал, что это глупо, это мифологизация.
Тем не менее. Земля.
— А El Clasico когда? — спросил я и потянулся через стол, чтобы подлить Андерсу вина.
— Не знаю. Но нам не обязательно ехать непременно на этот матч, нам любой подойдет. Главное, чтобы «Барса» играла, хочу посмотреть.
Я подлил вина себе тоже и выковырял остатки мяса из клешни.
— Неплохо бы, конечно, — сказал я. — Но надо подождать родов и как минимум неделю после. Мы же не мужики пятидесятых.
— Лично я — пятидесятых, — сказал Гейр.
— И я тоже, — сказал Андерс. — Во всяком случае, я с нейтральной территории. На время родов я бы лучше вышел постоять в коридоре, если б мог.
— А чего ж ты не мог? — спросил Гейр.
Андерс взглянул на него, и они заржали.
— Все сыты? — спросил я. Они закивали, спасибо; я собрал тарелки и унес на кухню. Следом пришла Кристина с двумя большими блюдами.
— Тебе чем-нибудь помочь? — спросила она.
Я покачал головой, глядя в пол; я едва встретился с ней взглядом.
— Нет, но все равно спасибо.
Она ушла назад в комнату, я налил воду в кастрюлю и поставил ее на плиту. На улице стоял треск от разрывов петард. Крохотный видимый мне кусок неба то и дело вспыхивал переливчатым светом, который рассыпался вокруг и гас, опадая. Из гостиной доносился смех.
Я поставил на плиту две чугунные сковороды и прикрутил конфорки. Открыл окно, и голоса на улице резко стали громче. Пошел в гостиную и поставил музыку, новый диск Cardigans, они хорошо идут фоном.
— Я даже не спрашиваю, нужна ли тебе помощь, — сказал Андерс.
— Тоже вариант ее предложить, — сказала Хелена и повернулась ко мне: — Тебе помочь?