— Нет-нет, все в порядке.
Я встал позади Линды и взял ее за плечи.
— Как хорошо, — сказала она.
И стало тихо. Я решил дождаться, когда разговор возобновится, а тогда уже идти.
— Я накануне Нового года обедала в Фильмхюсет, — заговорила Линда. — И один из нашей компании рассказал, что недавно видел змею-альбиноса — мне кажется, питона или боа, не суть. Белая змея с золотистым рисунком. И тут другая сказала, что у нее был боа. Она держала его у себя в квартире. Как домашнего питомца. Огромного удава! И вдруг однажды что-то ее торкнуло, удав лежал рядом с ней, вытянувшись в полную длину. Она всегда видела его свернувшимся в кольцо, а тут он лежал ровно, как линейка. Она испугалась и позвонила в зоопарк, поговорить со специалистом по змеям. И знаете, что он сказал? Очень хорошо, что вы позвонили. Очень вовремя. Потому что, когда большой змей вытягивается вот так в струнку, это он измеряет свою жертву. Проверяет, сможет ли ее заглотить.
— Тьфу, гадость! — сказал я. — Пакость какая!
Все засмеялись.
— Карл Уве боится змей, — сказала Линда.
— Какая же мерзкая история! Тьфу, гадость! Брр!
Линда повернулась ко мне:
— Змеи преследуют Карла Уве во сне. Он посреди ночи сбрасывает одеяло на пол и топчет его. А один раз вскочил на ноги, а потом спрыгнул с кровати. И застыл на месте как парализованный. Я ему: Карл Уве, тебе сон приснился, иди в кровать. А он — там змея. А я отвечаю, это не змея, тебе приснилось. А он заявляет презрительно так: раз ты говоришь, что это orm[55], то, конечно, ничего страшного.
Все засмеялись. Гейр объяснил Андерсу и Хелене разницу в значениях норвежских слов slange и orm — второе уже по сути означает только червя; я сказал, что сейчас начнется, сейчас все будут упражняться в остроумии и изгаляться во фрейдистском толковании снов со змеями, и что слушать я этого не хочу и пойду лучше на кухню. Вода уже закипела, я высыпал в нее тальятелли. Масло на сковородках разогрелось и шкварчало. Я нарезал чеснок, кинул на сковородки, вывалил туда ведерко мидий и накрыл крышкой. Внутри сразу застучало и загремело. Я влил белого вина, настриг петрушку и посыпал сверху, через несколько минут вытащил тальятелли, откинул на дуршлаг, достал песто. Все, готово.
— Какая красота! — сказала Хелена, когда я вошел с тарелками.
— Никакой магии, взял рецепт у Джейми Оливера, — объяснил я. — Но рецепт хороший.
— Пахнет изумительно, — сказала Кристина.
— А есть ли, чего ты не можешь? — спросил Андерс.
Я опустил глаза, вилкой оторвал внутренность от ракушки, она была темно-коричневой с продольной оранжевой полосой поверху, а когда я откусил, на зубах заскрипело, как от песка.