Под одной стеной стояло гинекологическое кресло. Рядом с ним штабелем лежали инструменты. С другой стороны висела полка, на ней стоял CD-проигрыватель.
— Слышишь? — спросила Линда.
За стеной раздался тихий, как будто придушенный крик.
Я обернулся и посмотрел на нее.
— Не плачь, Карл Уве, — сказала она.
— Не знаю, что еще и сделать, — ответил я.
— Все будет хорошо, — сказала она.
— Теперь ты будешь меня утешать? Ну ничего себе! — сказал я.
Она улыбнулась.
И снова тишина.
Через несколько минут раздался стук в дверь, пришла акушерка, она попросила Линду лечь на кушетку и оголить живот, прослушала его стетоскопом и улыбнулась:
— Все в порядке! Но на всякий случай сделаем УЗИ.
Когда мы уходили из больницы через полчаса, Линда была веселая и расслабленная. А я совершенно вымотан, да еще стыжусь, что мы потревожили их без нужды. Судя по тому, как они сновали из двери в дверь, дел у них хватало и без нас.
Почему мы всегда ждем самого плохого? С другой стороны, рассуждал я про себя, лежа в кровати рядом с Линдой, положив руку ей на живот, внутри которого ребенок уже так вырос, что ему не хватало места шевелиться; плохой сценарий был не исключен, жизнь там внутри могла оборваться, такое случается, к несчастью, и коль скоро подобная вероятность есть, пусть и минимальная, то ведь это правильно — относиться к ней всерьез, не пасовать только из-за неловкости? Не бездействовать потому только, что неловко беспокоить людей?
На следующий день я поехал к себе в кабинет и продолжил писать об Иезекииле, я решил педалировать эту тему, чтобы таким образом раскрутить материал об ангелах в историю из эссе с исследованием этого феномена, как прозорливо отметил Туре Эрик. Видения Иезекииля были грандиозны и загадочны, а чего стоит повеление Господа съесть книжный свиток, чтобы слова некоторым образом превратились в кровь и плоть! По мере писания объемнее становился и сам Иезекииль, юродивый пророк, мучимый видениями конца света, влачащий убогую жизнь в нищете со всеми ее атрибутами, такими как сомнения и скепсис, и резкими переходами от мира видений, в котором ангелы жгут огнем и люди истребляются, к миру внешнему, в котором он стоит с кирпичом в руках на улице рядом со своим домом и говорит в присутствии первых людей города, что кирпич — это Иерусалим, и изображает осаду, рисует фигуры, называя их стан и вал, и все это по приказу Господа Бога. Конкретика Воскресения: «Кости сухие! Слушайте слово Господне!» Так говорит Господь Бог костям сим: «Вот, Я введу дух в вас, оживете. И обложу вас жилами, и выращу на вас плоть». И вот дело сделано: «Они ожили, и стали на ноги свои — весьма, весьма великое полчище»