— Перестань, — сказал я. — Давай не будем все это начинать.
Я поймал взгляд Ваньи и улыбнулся ей. Она жила в своем мире, связанном с нашими чувствами, ощущениями, эмоциями, телесными прикосновениями и звучанием голосов. Метаться между двумя мирами, как я делал в ту секунду, то сердясь на Линду, то радуясь вместе с Ваньей, было странно, — такое ощущение, словно живешь параллельно две совершенно разные жизни. Но сама Ванья жила одной жизнью, и ей предстояло вскоре врасти в другую, по мере того как развеется ее детское простодушие и она начнет понимать, что происходит между Линдой и мной в такой момент, как сейчас. Мы дошли до моста через канал. Ваньин взгляд перескакивал с одного прохожего на другого. Увидев собаку или мотоцикл, она непременно показывала на него пальцем.
— От мысли, что вдруг у нас будет еще ребенок, было так хорошо! — сказала Линда. — Я чувствовала себя счастливой и вчера, и сегодня. Как будто волна счастья внутри. Но ты так не чувствуешь. Для меня это разочарование.
— Ты ошибаешься, — сказал я. — Я тоже обрадовался.
— А сейчас нет.
— Нет. А что тут странного? У меня вообще настроение плохое.
— Потому что ты сидишь дома с Ваньей?
— В том числе.
— Тебе станет лучше, если ты будешь писать?
— Да.
— Тогда Ванье пора, видимо, отправляться в сад.
— Ты серьезно? — спросил я. — Она же еще маленькая.
Наступил пешеходный час пик, так что на мосту, а это самое узкое место прогулочного маршрута на Юргордене, мы еле шли. Линда держала коляску одной рукой. Я терпеть не мог давки, но промолчал, в контексте нашего разговора реплика на подобную тему выглядела бы особенно мелочно.
— Да, она маленькая, — сказала Линда. — Но там лист ожидания на три месяца. Ей будет уже год и четыре. Тоже не очень большая, но…
Мы дошли до конца моста, свернули влево и пошли по набережной.
— Послушай сама, что ты говоришь: с одной стороны, предлагаешь отдать ее в детский сад, с другой стороны, говоришь, что она еще мала.
— Но так оно и есть. Я считаю, что она слишком мала. Но если тебе надо работать, придется пойти в сад все равно. Бросить институт я тоже не могу.
— Это вообще не обсуждается. Я обещал сидеть с Ваньей до лета. С тем чтобы она пошла в сад с осени. И ничего не поменялось.
— Но тебе же не нравится.
— Не нравится. Но это еще не конец света. Роль злодея-мужчины, который против воли доброй женщины отправляет своего ребенка в детский сад слишком рано, токмо ради собственного удобства, меня тоже не прельщает.
Она взглянула на меня:
— Если бы ты выбирал сам, что бы ты выбрал?
— Будь выбор только за мной, Ванья отправилась бы в сад в понедельник.