— Конечно, помню.
— Оказалось, хутор, с которого он родом, неподалеку от того, откуда Туре Эрик. И он хорошо знает их всех, и отца Туре Эрика тоже. Мы немного о них поговорили, и тут я возьми и скажи, что отец Туре Эрика умер. Да? — удивился Хенрик Ховланн. — Не слышал. Правда, у него теперь не такие тесные связи с местными, как раньше. Но все же он удивился. Хотя не усомнился в том, что я говорю правду. С чего вдруг я сказал, что отец Туре Эрика умер, когда он не умер? Он жив-живехонек. Когда я в следующий раз встретил Туре Эрика, он говорил об отце в настоящем времени самым естественным образом и не горюя. Отец был жив. Почему же я решил, что он умер? Настолько, что говорил об этом как о факте? Понятия не имею. Не знаю. Но теперь я каждый раз с опаской встречаюсь с Туре Эриком, потому что — а вдруг он виделся с Ховланном и тот выразил ему соболезнование, а у Туре Эрика стало не лицо, а знак вопроса: ты это о чем, спросил он, о твоем отце, он скоропостижно скончался; мой отец? да ты с чего взял? Так мне Кнаусгор сказал. Значит, он жив. Надо же, а Кнаусгор сказал, что… Никто не поверит, что я соврал без умысла, считая, что так оно и есть, потому что откуда я это взял, мне никто такого не говорил, никто из знакомых отца в то время не хоронил, так что и перепутать мне было не с кем. Чистая фантазия, которую я считал правдой. Такое случалось несколько раз, но я ведь не мифоман, я сам в это верил. Бог весть о скольких еще выдумках я думаю, что они подлинные факты!
— Повезло тебе, что у меня мономания и я всегда говорю об одном. И вбил тебе это в голову так, что не забудешь.
— Ты уверен? А как там твой папа? Ты с ним давно разговаривал?
— Ха-ха!
— Это неудобная особенность. Такая же, как плохое зрение. Что там вдали, человек? Или дерево? Ой, я обо что-то стукнулся. О стол. Так я в ресторане! Значит, можно дойти до бара, держась за стеночку. Ничего себе, она мягкая. Человек? Простите великодушно. Вы меня знаете? А, Кнут Арил! А я тебя с ходу не узнал… И противная мысль, что и у каждого есть такие вот слабые стороны. Свои внутренние, частные, тайные провалы, на прикрытие которых человек тратит много сил и энергии. Что в мире полно тайных калек и они то и дело сталкиваются друг с другом. Они — за каждым красивым лицом, или не очень красивым, но нормальным, не пугающим, за каждым встречным. Они присутствуют не духовно, душевно или психически, но осознанно, почти физиогномически считываемо. Дефекты мысли, сознания, памяти, восприятия, понимания.
Но так оно и есть, ха-ха-ха, так оно и устроено! Посмотри вокруг! Очнись! Ты же не думаешь, что вот здесь, например в этом зале, дефект восприятия в дефиците? Зачем бы нам иначе вырабатывать шаблон для всего? Для беседы, для обращения, лекции, сервировки, как есть, как пить, как сидеть и как ходить, даже как сексом заниматься.