. Посреди дюжины мамаш с младенцами.
Гейр захохотал в голос.
— Еще мне дали погремушку, чтобы я гремел ей.
— Ха-ха!
— Я ушел оттуда в такой ярости, что не знал уже, что делать, — сказал я. — Зато пригодился мой отрощенный толстый зад. И никому не было дела, что у меня складки жира на пузе.
— Э-эх, — засмеялся Гейр. — А они такие милые и прекрасные. Не пойти ли нам прошвырнуться вечером?
— Это провокация или что?
— Нет, я серьезно. Мне надо поработать часов до семи, а потом можем встретиться в городе.
— Не получится.
— В чем тогда фишка — жить в Стокгольме, — коли мы и встретиться-то толком не можем?
— «Когда», — сказал я. — «Когда», а не «коли».
— Ты помнишь, когда ты прилетел в Стокгольм? И когда ехал в такси, растолковывал мне по телефону значение слова «подкаблучник», поскольку я отказался идти с тобой в ночной клуб?
— В таких случаях надо говорить не «когда», а «пока», — сказал я. — Пока ты ехал в такси.
— Один черт. Важно слово «подкаблучник». Его ты помнишь?
— К сожалению, да.
— И? Какие ты сделал выводы?
— У меня совсем другое дело. Я не подкаблучник, а каблук. А ты — пулен с задранным носом.
— Ха-ха! А как насчет завтра?
— К нам придут Фредрик и Карин.
— Фредрик? Этот типа режиссеришко?
— Я бы не стал так выражаться. Но да, это он.
— Господь милосердный. А воскресенье? Нет, у вас день отдыха. Понедельник?
— Годится.
— Еще бы, в понедельник-то в городе народу полно.
— Значит, договорились: в понедельник в «Пеликане», — сказал я. — Кстати, купил только что Малапарте.
— А, ты у букиниста? Он хороший.
— И дневники Делакруа купил.
— Они тоже вроде славные. Тумас о них говорил, помню. Еще что нового?
— Звонили из «Афтенпостен». Хотят интервью-портрет.
— И ты не сказал нет?
— Нет.
— Вот и идиот. Тебе пора с этим делом завязывать.
— Я знаю. Но в издательстве сказали, что журналист очень толковый. И я решил дать им последний шанс. Вдруг получится хорошо.
— Не получится, — сказал Гейр.
— Да я и сам знаю. Ну, один хрен. Я уже согласился. А у тебя что?
— Ничего. Попил кофе с булочками и социоантропологами. Потом явился бывший декан с крошками в бороде и ширинкой настежь. Он пришел поболтать, а из всех сотрудников один я его не гоняю. Поэтому он приперся ко мне.
— Это тот крокодил?
— Ага. Теперь он больше всего боится, что у него отнимут кабинет. Это его последний рубеж, ради него он ведет себя как душка и зайчик. Главное, правильно себя настроить. Жесткость — когда можно, мягкость — когда нужно.
— Я попробую завтра к тебе заскочить, — сказал я. — У тебя как со временем?
— У меня, блин, отлично. Только Ванью с собой не тащи.