— Ну, знаете ли, товарищ сержант! Вы же комсомолка, а про каких-то там божьих тварей рассказываете! — вспылил Антон и снова пожалел о сказанном, мгновение помолчал и упрямо продолжил: — Все же знают, что никакого бога нет. Всё это суеверие и бабкины сказки!
Девушка посмотрела на Антона с недоумением.
— Знаете что, товарищ лейтенант, шли бы вы со своей философией!
Антон тут же обиженно пробурчал:
— А что? Между прочим, и Ленин, и Маркс писали, что религия придумана для одурманивания народа.
Вера отвернулась. Какое-то время молчала, потом, глубоко затянувшись папиросой, с силой выпустила дым и с внезапным напряжением повернулась к Антону. Теперь она не выглядела беспомощной, Антон поморщился.
— Бог — это любовь… вера и надежда, — быстро заговорила Вера — Бог — он в сердце, вот оно как. Поэтому и голубей любить нужно, и кошек, и собак — короче, всех живых тварей, какие только есть на свете, ну… и людей, само собой. Любить нужно — тогда мы с вами и будем на ступень выше этих голубей. Вот в какого бога я верю и комсомолкой при этом остаюсь.
Антон поднялся, сжал кулаки и приглушёно процедил:
— Ну и любите своих птичек, раз вы их наравне с людьми считаете! Разве можно этих, — Антон указал на голубей, — с людьми сравнивать? Рядом с вами пули свистят, люди гибнут, а вы…
— Дурак ты!
Антон не поверил своим ушам.
— Ну, знаете ли, товарищ сержант…
Девушка швырнула в урну погасшую папиросу и достала из пачки ещё одну. Потом долго рылась в кармане, вынула оттуда смятый носовой платок, маленькое зеркальце и пару завёрнутых в бумагу кубиков сахара. Наконец она нашла то, что искала. Помятая бензиновая зажигалка долго не хотела давать огня. Наконец огонёк появился, и Вера выдохнула в сторону собеседника густую порцию дыма. Антон закашлялся. Не так. Всё не так. Зачем он вообще к ней подошёл? Видно же было, что девушка не в настроении. Но тут Вера вдруг беззвучно рассмеялась.
— Хочешь? — Она протянула Антону рафинад. Тот опешил.
— Я сладкое не люблю, — процедил Антон и сел.
— Гляньте-ка: не курит, сладкое не ест. Может, тебе ещё и девушки не нравятся?
Антон снова почувствовал, как кровь приливает к щекам.
— Девушки мне нравятся, только не все. А сладкое не ем, потому что зубы берегу. А от дыма меня вообще воротит. Как вы все курите? У меня ни отец, ни мать в жизни папирос в руках не держали. Не держали и мне наказывали.
Вера тут же и сострила:
— Мамочку нужно слушаться!
— Нужно. Что же в этом плохого?
Вера вдруг снова сникла, пригладила волосы.
— А у меня вот не было мамочки — детдомовская я. У нас многие девчонки курили, а уж мальчишки… Так почитай все. А я курить только после школы начала, когда меня по распределению на курсы отправили. Учиться на швею-мотористку. Повстречала там одного… — Вера задумчиво посмотрела на голубей и высыпала им остатки пшена. — С тех пор и курю, и сладенькое люблю… ну и, скажу по секрету, водочки могу хряпнуть.