Господин изобретатель. Часть II (Подшивалов) - страница 132

. К сожалению, он ничего не нашел про Абиссинию, но у Бертона есть упоминание о путешествии в Сомалиленд. Начитанный артиллерист, оправдывает поговорку: «красивый – в кавалерии, умный – в артиллерии, пьяница – на флоте, а дурак – в пехоте». Похоже, что во всем, что касается снабжения своей батареи, он полагался на старшего фейерверкера Михалыча, дородного, с седыми висячими усами малоросса. Тот сразу поставил себя особняком, мол у нас все свое: и палатки и харч с фуражом – ну и слава богу, меньше головной боли.

Потом прибыли казаки-семиреки[118], чубатые, в каракулевых, с малиновым верхом папах и малиновыми погонами. Они заняли отведённый им отсек и чуть не подрались с Михалычем за ключи от оружейки, поскольку на правах первоприбывшего он захватил ее первым, оставив казакам «сиротский угол». Пришлось собрать военный совет из Нечипоренко, Штакельберга и Львова, строго внушив отцам-командирам, чтобы они воспитывали личный состав в духе братской любви и преданности общему делу, а то, если каждый сначала начнет тянуть одеяло на себя, то лучше в поход и не выходить. Договорились выставлять парные караулы – казак и артиллерист, так и люди познакомятся и пригляд в четыре глаза будет лучше. Прошло десять дней, а интендантский груз не отправлен – телеграммы не было, поручил Титычу разобраться и дал пару дней – потом телеграфирую Черевину и – кто не спрятался, я не виноват.

На следующий день о грузе ничего не слышно, но приехали из Питера доктор с фельдшером и штабс-капитан Главного штаба Букин Андрей Иванович с со старшим унтером Матвеем Швыдким, а также второй унтер – мой денщик Артамонов Иван Ефимович. Букин, молодой, белобрысый и энергичный, мне сразу понравился, сниму, пожалуй, обязанности начштаба с Львова, тем более, что отчетность по тем трем тысячам, что я ему дал на дорогу (билеты были оплачены заранее) и питание, у него не сходилась более чем на две сотни рублей, куда они ушли, поручик сказать толком не мог, за что получил выговор (а то они подумали, раз я миллионщик, значит, деньгами швыряюсь, нет, милые мои, до копейки отчет требовать буду). Сначала хотел просто уволить поручика на фиг – пусть возвращается в Москву, но Львов сказал, что это в первый и последний раз, – поверил пока. Поэтому забрал у него остаток артельных денег и велел вести отчетность Ивану Петровичу Павлову, мастеру-текстильщику из купавенских староверов. Он купил гроссбух и начал вести по добровольческому отряду классическую бухгалтерскую отчетность того времени: дебет-кредит с еженедельным отчетом, что и куда ушло – вот тут уж все до копейки было. По очереди назначался наряд на кухню, готовили сами, пока добровольцы питались лучше всех, я сам часто оставался поесть из артельного котла. Снял квартиру недалеко от казарм, денщик жил там же. Барон, доктор, фельдшер, интендант и штабист жили в гостинице «Лондон», Нечипоренко – в казарме со своими казаками. Львов тоже жил в казарме, но потребовал отгородить ему отдельный закуток, так как он – офицер, а потом тоже перехал в «Лондон», мол, в казарме портянками несет. Казачьи офицеры до этого не дошли, просто заняли отдельный угол в общем помещении, назвав его биваком. Казаки и артиллеристы получали продукты на армейском складе, мои добровольцы, ведомые Павловым, ходили на Привоз, сначала вместе с интендантом, который быстро обучил их отчаянно торговаться за каждую полушку, объяснив, что здесь такой обычай и если его не соблюдать, тебя уважать не будут (потом этот навык очень пригодился в походе). На Привозе наших стали быстро узнавать по песочной форме, уважительно кивая – экспедиция… Наконец, получили телеграмму об отправке вагона с припасами.