Здесь стояли ряды швейных машин с ножным приводом, приводивших Евгению в умиление своей схожестью с той, которую она нашла когда-то в детстве на чердаке деревенского дома своей бабушки. В другой половине зала работали вышивальщицы. Все это были женщины разного возраста, от совсем юных до старушек. Их кожа была светлой, ведь они нечасто выходили на солнце. Черные и каштановые волосы уложены в сложные прически и перевиты лентами, глаза радостно улыбаются при виде молодой госпожи. Пеликен, конечно же, задержался в зале. Осматривая кипы шелковых простыней и наволочек в соседней комнате, Евгения слышала, как он шутит и как женщины отвечают ему веселым смехом.
Среди вышивальщиц выделялась одна девушка. Она была с юга — об этом говорили более светлые, чем у других, русые волосы и серые глаза. Развлекая разговором ее подруг, Пеликен то и дело кидал на нее взгляды, от которых она краснела и бледнела. Евгении пришлось окликнуть своего телохранителя, но и уходя он еще раз обернулся и подмигнул красивой вышивальщице. Евгения не удержалась, принялась поддразнивать его.
— Ай-ай, Пеликен, а я-то думала, что ты давно уже не смотришь по сторонам!
Но его непросто было смутить.
— Мое сердце принадлежит только тебе, госпожа моя. Но как быть с телом?
— Когда же ты успеваешь ухаживать за девушками? Ты же до ночи от меня не отходишь, да и утром, когда бы я ни встала, ты уже на ногах!
— И не говори, — вздохнул он. — Спать просто некогда!
Она рассмеялась. Роль Пеликена в замке чем-то напоминала роль шута. Любимец Халена, избалованный капризный шалопай, он всегда был готов и на шутку, и на подлость. Его мало любили другие гвардейцы: родом из обедневшей семьи, однажды он слишком стремительно выскочил на глаза царю, напомнив тому об общих школьных годах, прочно занял место под солнцем и не намерен был никому его уступать. Он был умен и знал в замке и в Киаре все подводные течения. Его слова всегда были остры, этого языка опасались даже государственные мужи. Царь любил его как младшего брата и все прощал. Большего ловеласа в Киаре нет: Пеликен не пропускал ни одной юбки и не знал, когда нужно остановиться. Даже глубокая влюбленность в царицу не мешала ему, как и прежде, в каждую свободную минуту искать развлечений. Евгения вполне могла себе представить, что ее верный телохранитель не спит ночами, обольщая вышивальщиц, или жен сановников, или каких-нибудь красивых горожанок. А утром, свежий и бодрый, он встречал ее в Большом зале и не отходил весь день.
Вот как вышло, что она продолжала упражняться с оружием даже тогда, когда интерес к этому у нее почти угас. Будучи офицером царской гвардии, Пеликен обязан был, как и все, каждый год сдавать экзамены на соответствие должности, а также принимать участие в смотрах и состязаниях. Не имея возможности покинуть царицу, он настоял на том, чтобы она занималась вместе с ним. «Иначе мое место быстренько займет какой-нибудь молокосос, и придется мне ухаживать за рыбачками, ведь жалованья-то не будет!» — говорил Пеликен. Но гораздо больше офицерского жалованья (весьма немалого!) для него значил почет, достающийся на долю царских телохранителей. Все иантийцы, от мальчишек, упражняющихся в школе на деревянных мечах, до сыновей богатейших рассов, мечтали попасть в гвардию Халена. Однако дело это было почти нереальное: каждого из тридцати пяти гвардейцев царь отбирал и назначал сам.