Терпения и выдержки у Льва Захаровича хватило на два с половиной часа, после чего он вновь позвонил в Кремль, и вновь Поскребышев отказался соединять его с вождем.
– Сейчас у него маршал Тимошенко, член военного Юго-западного фронта товарищ Хрущев и генерал-лейтенант Малиновский. Обсуждают приготовление наступательной операции фронтов, – доверительно поделился с Мехлисом секретарь, намекая на то, что обсуждение будет долгим.
– Но у меня тоже важное сообщение для товарища Сталина, – стал кипятиться Мехлис, но Поскребышев деликатно, но твердо прервал его:
– Я вкратце уже доложил товарищу Сталину о возникших у вас проблемах, товарищ Мехлис. Иосиф Виссарионович в курсе.
– Это хорошо, что он в курсе, но мне нужно срочно обсудить вопрос по поводу самовольного решения генерала Рокоссовского об отводе войск. У меня тут время не ждет, – настаивал армейский комиссар, но секретарь был неумолим.
– Иосиф Виссарионович сказал, что обсудит этот вопрос с маршалом Шапошниковым и обязательно вам перезвонит. Ждите… – наставительно промурлыкала трубка и дала отбой.
Столь важный для Мехлиса разговор состоялся лишь в начале третьего, когда приказ об отводе армий на Турецкий вал давно ушел в войска и от Казакова уже поступили первые донесения о начале его выполнения.
И вновь заместитель наркома не узнал своего начальника. Сталин был явно уставшим от длительных переговоров и обсуждений, поэтому, когда Мехлис стал ему докладывать о положении дел, он неожиданно его прервал:
– Ставка в курсе ваших дел, товарищ Мехлис. Нам с маршалом Шапошниковым известны разногласия, возникшие между вами и командующим фронтом генералом Рокоссовским. Мы уже говорили с ним и получили исчерпывающее объяснение, – Сталин замолчал, и это молчание вселило во Льва Захаровича горячую надежду в признании правоты его позиции, но эта надежда оказалась напрасной. Следующие слова вождя впух и впрах разнесли все его ожидания. – Очень плохо, что три армии не смогли удержать столь небольшой промежуток фронта, – сокрушенно вздохнул вождь, – но будем исходить из существующих реалий того, что пока мы ещё не можем драться с немцами на равных. Поэтому в сложившихся условиях разумнее будет отвести войска за Турецкий вал и занять за ним жесткую оборону. Необходимо превратить Керчь в такую же крепость, как Севастополь, и сделать все, чтобы удержать этот важный для нас плацдарм. Вам все ясно, товарищ Мехлис?
Прильнув ухом к трубке, старый большевик не узнавал голос Сталина. Возможно, в том вина была усталости и напряжения последних дней, но вместо прежнего понимания Мехлису показалось, что в последнем вопросе вождя затаился скрытый упрек в неудачных действиях фронта.