– Вот молодец, – не убирая своей теплой надежной ладони, говорит Кейси.
По моей щеке скатывается крупная слеза и плюхается на дешевый ковролин.
– Не переживайте, Сара, мы со всем этим разберемся досконально.
Я тупо киваю, не в силах ответить. Я так измотана всплеском адреналина, так устала, что, кажется, могла бы сейчас проспать целые сутки.
– Ничего страшного, – повторяет Краун, переглянувшись с работницами банка, застывшими на пороге. – Сейчас мы все решим.
Моя голова снова клонится вперед, мускулы шеи понемногу расслабляются, кислород свободно заходит в легкие. Не знаю, что сейчас было; ясно одно: со мной творится что-то неладное.
Я в полицейском участке, в комнате со стенами цвета мятных пастилок. Торчу здесь уже черт знает сколько, пью вторую чашку чая. Дверь вдруг раскрывается, входит женщина-полицейский со светлыми волосами и родимым пятном на щеке. Она спрашивает, выписывала ли я когда-нибудь кому-либо доверенность. Нет, не помню такого, хотя всякое может быть. Совершенно очевидно, что я уже некоторое время не в своем уме.
– Делами занималась Джоанна, – говорю я. – Она была очень организованной.
– Больше никто? Соседи, родственники?
– Нет, – решительно качаю я головой. Алану сестра никогда бы не доверила ничего важного, а все наши родственники умерли. У меня остался единственный близкий человек – Джеймс.
Я снова сижу в комнате одна. Какая-то женщина приносит еще чаю и бутерброд с сыром. Я не вижу левой стороны ее лица, поэтому не могу сказать, Кейси Краун передо мной или нет. Я пытаюсь ни о чем не думать, чтобы снова не запаниковать. В моем измотанном после недавнего приступа состоянии это несложно. Быть здесь даже приятно – главное, делать, что велят. Как я и привыкла за последние двадцать лет.
Входит миниатюрная женщина в темном брючном костюме. Ее каблучки целеустремленно цокают по полу. Она представляется, но я и так знаю, что это детектив-сержант Нур, а здоровяк, шагающий позади, как нетрудно догадаться, детектив-констебль Роулинсон.
Оба усаживаются напротив. Мужчина разваливается на стуле, лишний раз подтверждая мою правоту. Нур сидит прямо, скрестив ноги, руки с аккуратным маникюром лежат на папке. Я замечаю отсутствие колец – видимо, чтобы достичь такого положения в столь раннем возрасте, нужно быть замужем за своей работой.
– Спасибо, что согласились прийти, Сара, – говорит Нур.
Как будто я оказалась здесь по своей воле, а не потому, что меня запихнули в машину после того, как я расклеилась в банке. Что там, в папке? Новые непристойные подробности из «Фейсбука» обо мне и Саймоне? Или информация о том, куда делись мои деньги? Не знаю, что задумал мой больной лживый мозг, но, возможно, он умнее и активнее меня самой, когда я в сознании.