Такси быстро движется по пустым улицам. Скоро мы уже в Маркет-Лейтоне, мимо проносятся знакомые места. Вот фермерский магазин, библиотека, церковь, супермаркет… В городе ни души – по ночам здесь все спят.
Мы поворачиваем на Спелдхерст-роуд, и я тут же вижу две полицейские машины возле дома. Все, конец! Босс Нур отдал приказ, меня арестуют, и дело закрыто. Коллеги хлопают ее по плечу и поздравляют с очередным повышением. Настоящий убийца потирает руки, а Джеймс остается совсем один, пытаясь склеить кусочки своей полетевшей под откос жизни.
От паники ком стоит в горле. Нет, я пока не готова. Мне нужно еще хоть немного времени, чтобы провести его со своим сыном и примириться с сестрой.
– Куда здесь, милая? – спрашивает таксист.
– До конца улицы, пожалуйста, – говорю я, сползая пониже на сиденье, когда мы минуем дом двадцать два.
Водитель останавливается на перекрестке с Клив-гроув, маленькой улочкой, ведущей в тупик.
– Здесь подойдет?
– Сейчас, минутку…
Я лихорадочно шевелю мозгами, пытаясь сообразить, что делать дальше. По-хорошему, мне следует сдаться, но вдруг они не пустят ко мне Джеймса и я не смогу ему все объяснить? Нет, нужно время…
Двигатель работает на холостых оборотах. Надолго ли хватит у меня денег, если попросить водителя просто покататься по кольцевой, пока я не решу, что делать?
Внезапно раздается глухой стук в окно с моей стороны. Я невольно вскрикиваю, отпрянув.
– Какого черта? – Таксист оборачивается в недоумении.
За стеклом возникает мужское лицо, бледное в свете фонарей, на голове черный капюшон.
– Тетя Сара, это я, Джеймс. Извини, что напугал.
Я узнаю его голос.
– Все в порядке, – говорю я водителю и прижимаю руку к бешено колотящемуся сердцу, готовому вот-вот выскочить из груди. – Я его знаю.
– Точно? Ваш знакомый?
– Да, племянник. – Опять не называю Джеймса сыном. Сейчас не время и не место.
Замок щелкает, он открывает дверцу и забирается внутрь, впустив в салон запах дождя и ночи. Ставит рюкзак в ноги и поворачивается ко мне – на длинных ресницах блестят капли, прядь влажных волос прилипла ко лбу. Мы коротко обнимаемся. Джеймс весь мокрый и холодный.
– Что ты здесь делаешь? Ты буквально насквозь мокрый!
Он грустно усмехается:
– Ну, я собирался вернуться домой, чтобы жить со своей милой тетушкой, однако не нашел ни ее, ни красной ковровой дорожки, ни упитанного тельца для блудного сына. Дверь заперта. Похоже, меня здесь вообще не ждали! – Он поднимает на меня взгляд. – Прости, шучу, конечно. Я и не ожидал, что ты будешь сидеть день-деньской дома – на случай, если я вдруг пожалую.