Нур терпеливо улыбается.
– Мы исследуем все обстоятельства, – успокаивающе повторяет она.
Роулинсон, в отличие от нее, словно на иголках.
– Давайте к делу, нам нужно провести следственный эксперимент, – напоминает он.
Они хотят еще раз подробно, шаг за шагом, восстановить все события того вечера. Адвокат сказал мне, что исследование пятен крови подтвердило мои показания – я всю ночь пролежала без сознания в коридоре, а тело Джоанны было сброшено со стула, который преступник потом убрал. Также на ее запястьях и у рта обнаружили неглубокие следы – возможно, от веревок, хотя ни их, ни кляпа найти не удалось. Это плюс травмы пока единственное, что препятствует моему аресту, создает обоснованное сомнение, как сказал Снелл. Однако добавил, что полиция может выдвинуть альтернативную версию, которая также объясняла бы все нестыковки. И похоже, сейчас они рассчитывают, что я им с ней помогу.
Я прохожу на кухню и тайком осматриваюсь, пытаясь увидеть ее глазами полицейских. Сразу замечаю почти пустую бутылку вина, кучу немытых кружек и остатки морковного торта. Моя паника растет, внутри все переворачивается от одной мысли, что придется вновь возвратиться в тот вечер. Он и так всегда со мной, как тик в глазу, как тень на краю поля зрения, как бесконечная пленка фильма ужасов, снова и снова проматывающаяся в голове. Я сжимаю кулаки, и ногти впиваются в ладони. Только бы у меня хватило сил!
Нур оглядывается, сверяясь с записями.
– Простите, Сара, нам необходимо понять, как все произошло, – говорит она, не поднимая головы.
Роулинсон, облокотившись на кухонную стойку, складывает руки на груди. Весь его вид выражает едва сдерживаемую угрозу. На кого она направлена – на меня или на Нур?
– Я хочу, чтобы вы мысленно вернулись к тому вечеру, представили себе его воочию, вспомнили все, что тогда видели и слышали. Малейшая деталь может дать зацепку. Готовы?
Я киваю. У меня перехватывает горло, становится нечем дышать. Рука инстинктивно взлетает к шее. Копы не замечают, что мне плохо, хотя у меня, наверное, уже губы посинели. В полиции ведь учат оказывать первую помощь, правда? Я пытаюсь успокоить себя – ничего страшного не происходит, такое с тобой уже бывало, и не умерла ведь, – но в мыслях неотвязно бьется одно: сможет Нур сделать трахеостомию, если понадобится? Под взглядом Роулинсона я продолжаю мять горло, стараясь вдохнуть хоть немного воздуха, а голос внутри все нагнетает и нагнетает: «Господи, господи, на этот раз все по-настоящему, я сейчас задохнусь, правда задохнусь!..»
– Итак, Сара, вы услышали шум и спустились по лестнице, – читает Нур по своим записям.