«Ишь ты, флотский с винтовкой! Чего это он у нашей школы делает?» — удивилась Рима и на всякий случай натянула платок на голову и поправила волосы.
— Чего стала? Сигналов, что ли, не видишь? Говорю, сворачивай, не подходи к трапу, тут теперь нет хода, отверни в сторону.
— Да ну вас! — рассердилась Рима. — Я к вам вовсе не собираюсь. Раскричался тоже! Может быть, это наша школа как раз.
— Может быть, и была ваша, — ответил флотский, — а теперь мы тут будем.
— А что это за такие «мы»?
— Ты что это, с виду не различаешь? — наставительно произнес флотский. — Юнги мы Балтийского флота. Школа юнгов. Ясно, кажется.
— К нам, значит, эвакуированные? — спросила Рима. Любопытство ее преодолело обиду.
— Кто это — эвакуированные? Соображать надо все-таки… Мы с острова Валаама, из Ладожского озера. Нас сперва под Ленинград, а теперь сюда перевели, на берег к вам. Вроде как морская пехота. И вообще я с тобой разговаривать не обязан, я вахтенный. Ясно, кажется, говорю. Ну, отваливай, отваливай на ту сторону! Должна понимать, раз военный объект!
Рима совсем разобиделась и повернулась спиной.
— Ну и не больно нужно! Подумаешь, какой объект! Это наша школа, а не объект. Моряк с разбитого корабля! Вот я скажу нашим мальчишкам, так они тебе покажут «объект». У наших форма-то почище вашей будет — с козырьком. У меня знаешь какой брат есть?
— Хватит разговорчиков! — отрезал флотский.
— А я, кажется, с вами не разговариваю. Не собираюсь даже. Вы сами же начали. Подумаешь, флотский! Надел фуражку набекрень и уж воображает!
— Первым делом, это не фуражка, а бескозырка, по-нашему — беска. Надо знать. Выросла уже порядочно, а различать не можешь. И вообще это не твое дело… Ты вот лучше скажи, куда у тебя с правой ноги галоша ушла? — спросил он неожиданно, бросив взгляд на ее ногу и улыбнувшись. А улыбка у него была славная, зубы так и блеснули.
— Ой, и правда! — вспомнила Рима. — Вы случайно мою галошу не видели?
— Только мне и занятие, что за твоими галошами смотреть! — Морячок уже внимательнее оглядел ее и вдруг перешел на «вы». — Стойте, у вас же на левой ноге обе галоши, надели одну на другую! Эх вы, сухопутные!..
— И правда! — обрадовалась Рима. — А я-то смотрю, что это у меня левая нога заплетается!
И оба они стали смеяться и смеялись долго и весело.
Потом Рима, сочтя неловким это уличное знакомство, резко оборвала смех, степенно поджала губы, вздернула кверху упрямый, как у брата, подбородок:
— Ну, спасибо вам, а то бы я искала, искала… Теперь пошла.
— Добро, — крикнул ей флотский, — счастливого плавания! Виноват, погодите, как позывные-то ваши-?