Мурашки пробежали по позвоночнику.
— Ты тоже это чувствуешь?
Она не могла чувствовать тлей, как я, но могла ощущать нимф?
— Я проснулась как будто от уколов булавкой, — прошептала она. — В моем нутре, знаешь? Я все еще немного ощущаю это.
Уколы булавкой? Должно быть, она ощутила разбавленную версию того, что чувствовала я. Повезло ей.
Джесси втиснулся передо мной.
— Чего ты мне недоговариваешь?
— Эм, там может быть больше нимф или, не знаю, тлей? Но они недостаточно близко, чтобы их отследить, — я повернула дверную ручку. — Мы тратим время впустую на разговоры.
Я не дожидалась ответа и распахнула дверь, вооружившись фонариком. Как и ожидалось, Джесси и Рорк встали по обе стороны от меня. Когда я наградила их гневным прищуренным взглядом, они позволили мне идти первой, но держали оружие наготове, окружив меня как будто клеткой.
Я не была доктором, и я сталкивалась со спящей нимфой только в минуты и часы после инъекции лекарства. Нимфы вообще спали как нормальные люди?
Существо лежало на спине, с закрытыми глазами, и ровно дышало. Его бледное лицо расслабилось в бессознательном состоянии. Я посветила фонариком на костлявое тело. Ни клочка одежды. Волосы колтунами висели вокруг головы существа. Ее головы. Она выглядела так, будто жила в дичи два года. Возможно, так оно и было.
Я несколько раз поддела ее голову пальцами ног. Когда она не ответила, я протянула фонарик Рорку, подхватила ее за подмышки и потащила внутрь ее тело, которое весило около 45 кг.
Рорк запер дверь и присоединился к нам на ковре, водя светом фонарика по ее телу, похожему на труп. Ее кожа светилась, белая как луна, и я готова была поспорить, что под всей этой грязью ее волосы до плеч были светлыми. Синие и красные вены вздулись под тонкой как бумага кожей, ее органы и кости отвратительно виднелись там, где ее тело не покрывала корка грязи и крови.
Сколько бы раз я ни сталкивалась с нимфой, это всегда ужасало. Ее женственность сохранялась в округлости небольших грудей, в изящности лица, в темном клочке волос между ног, отчего отвратительные свойства инфекции делались лишь заметнее.
Она просто лежала там, неухоженная и больная, исхудавшая до кожи и костей. Был ли у нее муж? Дети? Каковы были ее мечты? Ее хобби? Где она выросла? Как ее звали?
Я хотела прикрыть ее, защитить ее стыдливость от наших глаз. Она была женщиной — ну, или скоро вновь будет ей. Женщиной, пробуждающейся от кошмара.
Ши прочла мои мысли и стянула с дивана одеяла, набросив на нее и подоткнув потрепанный край под подбородком.
— Вот так я выглядела, когда вы нашли меня?