Боже, больно было смотреть, как он хватается за иррациональные соломинки. Еще больнее было смотреть, как отчаяние собирается влагой в уголках его глаз.
Мичио покачал головой, его тон оставался мягким.
— Ты знаешь, что она не моя, но будет моей. Я намереваюсь воспитывать ее с тобой или без тебя.
Его заявление стало успокаивающим шепотом в моих венах, наполнившим меня невесомым облегчением.
— Этого не может быть, — взгляд Джесси метнулся через уборную и остановился на Рорке. — Я хочу получить доказательство его бесплодия, — он сжал руки в кулаки, расставил ноги, шея пошла пятнами от прилива крови. — Это не предсказанное дитя. Не оно!
Рорк опустил руки и прислонился плечом к стене. Его глаза сделались розовыми и остекленевшими, а голос с акцентом надламывался.
— Какой срок?
— Четыре недели, — я с комом в горле смотрела, как Джесси и Рорк сутулятся под бременем моего ответа.
Джесси прижал кулак ко лбу, и его губы приоткрылись, пытаясь втянуть воздух. Затем он выпрямился и снова посмотрел по сторонам, словно искал ответ, который опровергал то, что он отказывался принимать.
Когда его взгляд вернулся ко мне, его глаза раскрылись шире, сделались резкими и не моргали.
— Это моя вина. Я же знал, — его челюсти напряглись, голос грохотом разносился по комнате. — Блядь, я же знал про пророчество и все равно это сделал!
Я выбралась из объятий Мичио и осторожно шагнула вперед, приподняв ладони, успокаивая.
— Здесь нет ничьей вины, Джесси, — я прикоснулась к своему животу. — Это должно было случиться.
— Нет, — он стиснул зубы и оскалился, сердито глядя на мою руку, лежавшую на животе. — Не это, — он ткнул пальцем в направлении моей утробы с такой силой, что все его тело дернулось от этого рывка. — Что угодно, только не это!
Он резко повернулся спиной ко мне, ладонями обхватил затылок и дернул свою голову вниз.
Это мужчина, который мог вести разговоры с призраками детей, убивать орды тли и пустить стрелу в глазницу человека, даже не сбившись с ритма дыхания. И все же он не мог справиться с этим.
— Два года, — он повернулся обратно ко мне, и его длинные шаги сократили расстояние между нами. — Два года я оставался в стороне, держал свой блядский член при себе, — он сгибался в талии от мощи своего крика, и его плечи ссутулились вперед. — Почему я вообще утруждал себя ожиданием? Нахуй вообще был нужен этот ультразвук?
Я попятилась назад, мое сердце гулко заколотилось.
— Успокойся.
Он шагнул вместе со мной, и выражение его лица превратилось в дымящеся-красный холст страдания.
— С таким же успехом я мог оттрахать тебя чертовым пистолетом и спустить курок, — он рванулся мне навстречу и приставил руку к моему виску, изображая пистолет, — потому что исход тот же самый, блядь!