Первую половину дня я провел, заполняя различные бумаги. Почему значительная часть их столь откровенно бессмысленна? Зачем вообще нашему начальству столько бумаг? Что оно с ними делает? Ест их? Если не применяет как-нибудь иначе. Я подумал, что сегодня еще подожду, вдруг у кого-нибудь из селян проснутся мозги, а завтра точно придется отправляться в город – позвонить Илии и попробовать разузнать у него о кровоизлияниях у жертвы. Возможно, что-то подобное уже где-то случалось.
Никто не пришел.
Обед превзошел мои ожидания. Я похвалил служанку, но так и не вспомнил ее имя. Мне всегда сложно запоминать имена, особенно женские. С другой стороны, если учесть, что ни служанка, ни я не стремимся даже к минимальному общению, ее имя мне и не требуется. Эта хмурая и погруженная в себя женщина в некотором роде является для меня идеальной прислугой. Что важнее, во время обеда в моей голове материализовалась не самая глупая в данной ситуации идея. Я застрял в мертвой точке, и мне необходимо сдвинуться с нее, неважно, насколько нелепыми или беспринципными методами. У меня нет таланта разговаривать с детьми, но в условиях столь острого дефицита информации он у меня появится.
Я подошел к окну и прислушался ко звукам с улицы. Действительно, слишком тихо. Ни одна собака не гавкнет, хотя здесь их по две на каждый двор. Только издалека доносились детские голоса. Вот туда и отправлюсь.
(Добавлено позже).
Я недооценил здешних деток. Все они уродились в своих папочек и мамочек. Они будут молчать, даже если вбивать в них гвозди. Хотя кое-что мне таки удалось разузнать.
Бесполезно расспрашивать мальчишек, которые, не глядя на тебя, прыгают в реку, выходят из реки, снова прыгают в реку. И это в середине сентября. Их дубленые шкуры не чувствуют холода? Хотя чем еще заниматься местной детворе. Телевизоров у них нет, и не факт, что они обучены чтению. До моего появления они плескались переговариваясь, смеясь и иногда переругиваясь, после – молча.
– Вам лучше уйти отсюда, – с ледяной вежливостью заявил мне один из тех, что постарше, и напомнил мне собой юношу, встретившего меня на станции в ночь моего приезда. – Господин Управомоченный, – добавил он, демонстрируя осведомленность.
– Это замечательно, что ты знаешь, кто я. Родители объяснили?
Он не посмел ответить, молча прошлепав мимо меня к реке, и это хорошо. В мои планы на сегодня не входили склоки с деревенскими мальчишками. Маленький мальчик вышел из воды и побрел к дереву, где закутался в покрывало, чтобы согреться. Кто-то позади меня сиганул в реку, и мои плечи обдало брызгами. Я уверен, это было сделано нарочно. Я раздраженно оглянулся и с ликованием осознал, что мне представился шанс: все мальчишки были в воде, и их маленький соплеменник остался мне на растерзание.