– Вы видите?
– Нет.
– Приоткройте окно. Нужно больше света.
Лаош раздвинул белые занавесочки.
– Теперь видите?
– Нет.
Я указал ему на тонкие линии на спине жертвы.
Лаош наконец-то разглядел. Линии были едва различимы, будто бы выдавлены на коже. Наверняка на теле мальчика они тоже были, но его гнилостное состояние не позволило их рассмотреть. Кроме того, темный погреб, освещенный лишь колеблющимся огнем масляной лампы да просачивающимся из дверного проема над лестницей блеклым дневным светом, менее удобен в качестве помещения для осмотра, чем просторная светлая кухня с большими окнами. «Нарушение с моей стороны», – подумал я виновато. Провести осмотр в неподходящих условиях и пропустить важную деталь… Хотя тело было такое черное. Все равно я бы не смог найти знак, слишком уж он… неявный.
Я достал из кармана блокнот, ручку, придвинул стул к столу и сел. Линии переплетались, образуя причудливый символ.
– Лаош.
– Да?
– Кто же она была, девушка, пришедшая из леса? И куда сгинула? – осведомился я без нажима, с той же спокойной интонацией, с какой раньше спрашивал о времени. Я знал, что правды мне не дождаться, но все же смутно надеялся.
– Может быть, ее никогда и не существовало, – скопировал мой тон Лаош. – Она просто однажды была здесь и здесь же сгинула. Кто рассказал вам о ней?
– Ребенок.
– Дети часто придумывают.
– А взрослые часто лгут.
– Мы все говорим правду, пока не доказано обратное.
– Ладно, – только и произнес я. Мы двое отлично понимали друг друга, однако находились по разные стороны баррикад. – Прикажите, чтобы для меня подготовили какую-нибудь смирную лошадь. Я отправляюсь в город.
Лаош кивнул и вышел.
(Дописано утром следующего дня).
Я засек время – до города я добрался за три с половиной часа, включая тридцать минут, потраченные на препирательства с лошадью. Хотя в целом я управлялся с ней неплохо. Ближе к концу пути нам удалось достигнуть понимания, следовательно, обратно доедем быстрее.
Увидев параллельные линии рельсов вдали, я слез с лошади и, как меч, вытащил трость, которую я пропустил сквозь штрипку брюк, где она болталась всю дорогу, действуя мне на нервы. Лошадь спокойно смотрела на меня своими фиолетовыми глазами, производя впечатление здравомыслящего животного. Пожалуй, я ее уже почти не ненавидел.
– Жди меня, – строго, чтобы она не смела ослушаться, приказал я. – Скоро вернусь.
Лошадь как будто бы все поняла. Ну, я надеюсь, что она все поняла: мышление бессловесной скотины для меня – темный лес.
Я перешел через рельсы, сверкающие, словно отлитые из серебра, прохромал мимо голубого двухэтажного вокзала, и первое же здание, которое я увидел – увенчанная большими золотистыми буквами гостиница «Остров». Я был весь в смутных надеждах на скорое разрешение дела и даже не разозлился на нагло солгавшего мне юношу, утверждавшего, что гостиниц в городе нет. Только удивился – почему «Остров»?