И я ответила ей. Ответила правдиво. Но прозвучало это сбивчиво. И все равно шепотом:
– Они… они умерли, мэм. Погибли пять лет назад, в автокатастрофе.
Я почувствовала на себе взгляды Фионы и ее мамы, но не спускала глаз с Айвана, ждала, пока вечер вернется в прежнее тихое, спокойное, нормальное русло. Брось, Койот, не дури – ничего в нормальное русло не вер‐ нется.
– О господи. Ох… прими мои соболезнования. Какой ужас. Просто… ужас.
Я хотела сказать что-нибудь беззаботное и светлое, даже рот раскрыла, но – а со мной такое редко случается – не нашлась что сказать.
Увидела боковым зрением, что мама Фионы положила дочери руки на плечи, прижала ее к себе, приобняв со спины, и от этого жеста у меня защемило сердце – как-то непривычно защемило.
– Даже вообразить не могу, – сказала мама Фионы срывающимся голосом. – Если с Фионой или мальчиками когда-нибудь что-то случится, я просто… В общем, даже не знаю. Не могу вообразить, как твоя мать перенесла такую утрату.
Я щелкнула по комку фольги, и он покатился по столу. Айван стремглав бросился за ним в погоню. Я не поднимала глаз – смотрела только на Айвана:
– Ну, значит, ей, наверно, повезло, мэм. Она тоже погибла в той аварии, и ничего ей переносить не пришлось. Наверно, все горе досталось мне и папе.
Снова воцарилась тишина, неловкая, тяжелая. Хоть бы Фиона что-нибудь сказала. Я чувствовала, что она, онемев, неотрывно смотрит на меня, и мне это не понравилось.
Я не сломлена горем. Я вообще не ранимая. И точка.
Наконец я сумела проглотить все чувства, которые застряли у меня в горле.
Я подняла голову, взглянула на Фиону – дерзкая, готовая на все – и ослепительно улыбнулась ей:
– Слушай, а хочешь, посмотрим нашу стоянку?
Фиона сидела, закусив губу, но подняла брови и кивнула – мол, охотно.
– А где стоянка твоей семьи, милая? – спросила ее мама, и голос у нее совершенно изменился, звучал совсем не так, как весь день, и я почувствовала, что надо смываться, убраться подальше от ее осторожного тона и сочувственных глаз.
– На три места левее вашего. С краю, у дирекции.
Мама Фионы вытаращила глаза:
– Тот большой школьный автобус? Это и есть ваш автодом? Такой смешной!
Я не очень понимала, чего тут смешного, но все равно кивнула:
– Да, мэм. Это наша Яджер. Рассчитана на пятьдесят шесть школьников и водителя, но мы ее, конечно, переоборудовали и почти все сиденья сняли.
– До чего же… интересно, – сказала мама Фионы. – Надо же было додуматься! И часто вы на нем выезжаете в кемпинги?
Я пожала плечами:
– В основном летом. В остальное время просто съезжаем с дороги и встаем где-нибудь на парковке, когда пора спать.