Клай медленно выдохнул.
– Но вчера Пейл-Соул не был болен! – воскликнул Харк. – Верно?
Неужели он не заметил, что священник нездоров?
– Иногда сумерки наступают медленно, – заметил Клай, опускаясь на стул. – Садись. Доктор хочет, чтобы ты больше узнал о Пейл-Соуле, прежде чем говорить с ним.
Харку пришлось выслушать торопливый рассказ о жизни старого священника. До того, как присоединиться к духовенству и принять имя Пейл-Соул, он был Карритером Фислом. Его отец был ночным сторожем, мать – портнихой, отчим – священником. Шестеро братьев и сестер, детство на Сайрене. Послушник в десять, священник к шестнадцати. Около десятка лет службы на Сайрене, где он иногда беседовал с Собирателем Духов, потом работал архивариусом на Несте.
Харк почти ничего не знал об этом, несмотря на долгие беседы со стариком, и сейчас упрекал себя за беспечность. Впрочем, ему сообщали просто сухие факты, основные сведения биографии. Словно высушенные кости в коробке.
– Пейл-Соул спокойнее, когда рядом именно ты, а не кто-то другой. – Клай оперся локтями о колени и уставился на сцепленные руки. – Думаю, на кону стоит твоя дальнейшая судьба, – тихо добавил он. – Будь как можно добрее, но, ради бога, найди информацию, которая нужна доктору.
Пейл-Соула уложили в отдельной комнате, чтобы он не заразил остальных. Комната освещалась только огнем очага и тусклым фиолетовым светом маленького фонаря, свисавшего с крюка на стене. Сейчас имя подходило старому священнику как никогда. Кожа была мертвенно-бледной, как серая глина. Но, даже несмотря на усталость, Пейл-Соул, казался возбужденным и нервным. Когда Харк сел рядом, он слегка вздрогнул.
– Все в порядке, – заверил Харк. – Это я.
Все было хуже некуда. Выражение лица Пейл-Соула осветилось доверием, когда он узнал Харка, и угрызения совести захлестнули мальчика с головой.
– Слишком тихо, – обреченно сказал Пейл-Соул. – Пытаюсь прислушиваться… но тишина все время мешает. Вот! – Он поднял палец и умоляюще глянул на Харка. – Слышишь? Музыка…
Сквозь неутихающий вой ветра за окном, сквозь приглушенные звуки шагов вдали и хлопанье дверей Харк услышал слабую песню металлических нот, неясную и печальную.
– Это звуки ветра, – догадался он.
– Да, – согласился священник, из которого словно выкачали весь воздух. – Конечно. Она никогда больше не вернется. Какой был во всем смысл?
Взглядом он умолял Харка ответить. А может, протянуть веревку – спасательный круг, в который он мог бы вцепиться.
– Ты когда-нибудь слышал пение Собирателя Духов?
Харк замотал головой.
– Я слышал, – сказал Пейл-Соул едва слышно. – И почему-то подумал о птицах. Звуки совсем не походили на птичий щебет, но напомнили мне о том, что птицам нет до нас дела. Им ни до чего нет дела. Они не думают, красивы они или нет. Они просто есть. Когда-то в детстве, на Сайрене, я слышал его, стоя на скалах. Знал, что Подморье поднимается из глубины, потому что неожиданно появились черные тучи, как отпечатки большого пальца на горизонте. Потом ветер изменился… и я услышал песню.