– Кто это сделал?
– Капитан Лиги бдительности, – ответила Вайн с обычной насмешливой улыбкой.
К ним подбежала Селфин. Очевидно, она остановилась, чтобы поднять мушкет матроса, и сейчас оглядывала деревню и холм в поисках следующей угрозы. Мушкет она держала наготове. В ее тонких руках он выглядел очень длинным и громоздким.
– В лагере еще остались легионеры, – негромко, но настойчиво сообщила она. – Нужно убираться с причала.
Она права: здесь они были как на ладони, и, скорее всего, если легионеры доберутся до береговой линии, путь к отступлению им будет отрезан. Но, даже думая об этом, Харк не сводил глаз с окровавленного бока доктора Вайн. Наконец он упал на колени и стал рыться в поясном мешочке в поисках бинтов. Сунул ей в руку наскоро сложенную ткань и приложил к ране.
– Прижмите как можно сильнее, – сказал он. – Можете встать?
– Что ты делаешь? – изумилась Вайн. – На это нет времени. – Она схватила его за рукав и заглянула в глаза. – Харк, тебе нужно убираться отсюда прямо сейчас, пока еще можно! Немедленно сообщи губернатору, что эти фанаты решили доставить бога в Подморье! Если он не предпримет что-нибудь, тысячи людей окажутся в опасности!
Сердце Харка камнем рухнуло вниз. Лига не просто перевозила бога на другую базу, она отправляла его в то место, где он сможет вырасти, набрать силу и стать непобедимым.
– А вам какое дело? – огрызнулся он. – Вы же именно этого хотели, верно?
– Конечно, нет! – Вайн была шокирована. – Его нельзя выпускать на свободу! Никогда! Это будет безумием!
– Я вижу легионеров за кузницей! – прошипела Селфин, присев рядом с Харком. – У некоторых мушкеты. Они крадутся позади зданий. Нам перекрывают выход!
Харк увидел легионеров, перебегавших от одного здания к другому. Как только они найдут подходящую точку обстрела, смогут палить по причалу и перезаряжать оружие, палить и перезаряжать. А у Селфин был всего один патрон.
– Харк, – твердо сказала Вайн, – нужно бежать. Сейчас. Это приказ!
Она была права. Если они с Селфин удерут сейчас, смогут пробежать через деревню, пока их не окружили. Ледиз-Крейв научил его всему, что нужно знать о побегах. Однако последние четыре месяца тоже кое-чему научили Харка. Каждая ссадина, которую он промывал, каждая ранка, которую смазывал бальзамом, каждая опухоль, к которой прикладывал лед, оставляли на его сердце крошечную несмываемую зарубку. Он и не заметил, как проблемы других людей стали его проблемами. Переживания за других не давали покоя, как чесотка или неотвязная боль.
– Я больше не подчиняюсь вашим приказам, – отрезал он.