Купе поезда: двое больных юных джанки, едущие в Лексингтон, в судорогах похоти срывают с себя штаны. Один из них намыливает хуй и по спирали ввинчивает его в жопу другого. «Бо-о-о-о-оже!» – Оба тут же извергают семя и встают. Они отходят друг от друга и натягивают штаны.
– В Маршалле старый лепила прописывает настойку и оливковое масло.
– У одной престарелой мамаши геморрой аж визжит от боли и прямо кровью обливается из-за Черного Говна… А вдруг это вашей маме, док, лизали жопу кровососы – больничные врачи, и она так мерзко корчилась… Поумерь активность задницы, мамаша, ты просто омерзительна.
– Давай заночуем там и вытрясем из него рецепт.
Поезд мчится сквозь дымную, освещенную неоном июньскую ночь.
Изображения мужчин и женщин, мальчиков и девочек, зверей, рыб, птиц: вселенский ритм совокупления наводняет комнату, великий голубой поток жизни. Вибрирующий беззвучный гул густого леса – неожиданная тишина городов, когда джанки выруливает дозу. Мгновение безмолвия и изумления. Даже Пригородный Житель пытается установить связь по линиям, забитым холестерином.
Хасан пронзительно кричит:
– Это все ты, Эй-Джей! Ты обосрал всю мою вечеринку!
Эй-Джей смотрит на него, лицо его непроницаемо, как известняк:
– Засунь ее себе в жопу, недоумок разжиженный.
Врывается целое полчище обезумевших от похоти американских женщин. Взмокшие пизды с фермы и ранчо для отдыхающих, с фабрики и из борделя, из загородного клуба, пентхауса и пригорода, из мотеля, с яхты и из коктейль-бара – сбрасывают одежду для верховой езды, лыжные костюмы, вечерние платья, джинсы, платья для чаепития, ситцевые платья, широкие брюки, купальники и кимоно. С воплями, стонами и воем они набрасываются на гостей, как бешеные суки в жаркую погоду. Они запускают длинные ногти в повешенных мальчиков и терзают их, визжа: «Ну ты, педик! Ублюдок! Еби меня! Еби меня! Еби меня!» Гости с воплями спасаются бегством, мечутся среди повешенных, опрокидывают железные легкие.
Эй-Джей: «Позовите на помощь моих швейцарцев, черт побери! Оградите меня от этих самок!»
Мистер Хислоп, секретарь Эй-Джея, отрывается от своей книжки комиксов: «Швейцарцы уже превращаются в жидкость».
(Сжижение заключается в расщеплении белка и превращении его в жидкость, которая впитывается в протоплазму другого существа. В данном случае сторону, получающую выгоду, наверняка представляет Хасан, печально известный ликвифракционист.)
Эй-Джей: «Никчемные хуесосы! Куда деваться человеку без его швейцарцев? Положение отчаянное, джентльмены. На карту поставлены наши хуи. Готовьтесь к бою, мистер Хислоп, окажем сопротивление – они идут на абордаж. И призовите мужчин к личному оружию».