— Магия! — подал голос монах. — Гард, ты слышишь меня?
Отвечать не хотелось, но он же не отстанет… Я неохотно обернулся; впрочем, отставать от Ирмы и Брана тоже не собирался. Мы будем говорить, не сбавляя шага.
— Ну? — буркнул я.
Велдон поравнялся со мной.
— Магия! — заговорил он. — Я потушил огонь магией Неакра. Черной магией!
— Что с того? Ты использовал черную магию не впервой.
— Конечно! И всякий раз я осознанно обращался к воспоминаниям Неакра, а затем к его магии. — Томас Велдон был взволнован. — Но сейчас погасил огонь проклятым колдовством, даже не подумав, что именно делал в тот миг.
— Это важно? — уставшим голосом спросил я.
Чего опять ему неймется?
— Ты совсем ничего не понимаешь? Я сжился с черной магией настолько, что она стала частью меня! Я колдовал, не думая, что делал в тот миг. Пусть это колдовство совершенно пустяшное. Но оно запретное! Черное! Дьявольское! И оно — часть меня! Я проклят!
— Мы все прокляты!
— Прокляты. Но наше проклятие — не предел. Мы падаем все ниже и ниже. Ты слышишь меня, Гард?
— Слышу. Ты твердил уже про грехопадение, — я вздохнул, — и не раз.
Как же он достал со своим нравоучением. Я… мы — те, кто есть, и те, кем стали. Мы шли на это ради своих целей. Простых в общем-то целей — спасти любимую и избавить от пленения дочь.
Томас Велдон верит в свет, но творит тьму. А я… Обо мне и говорить нечего. Я связал Орнор с сатаной и призвал всадников апокалипсиса. Скоро настанет конец нашего мира, и я тому виной. Однако вины мира в этом не меньше. Возможно, он заслужил свой конец. Я лишь маленькая песчинка, которая склонила чашу весов.
Кровь и песок! Я оправдываюсь! Но иначе сойду с ума!.. Я до крови закусил нижнюю губу. Боль помогла отвлечься от черных мыслей. Что несет инквизитор? Я перестал его слушать.
— …и черная магия Неакра давалась мне через боль, — продолжал Велдон. — Чем больше я брал силы, тем невыносимей она была. Боль едва не убила меня в Волчьем доме! А сейчас?
Церковник замолк. Мы шли, и он сверлил меня взглядом. Я не выдержал:
— Что сейчас?
— Я погасил огонь черной магией, даже не помыслив о ней. Походя! — Взгляд инквизитора, казалось, сейчас прожжет меня насквозь. — И я не почувствовал боли! Да! Да! Черная магия стала частью меня!
— Святой отец… — начал я, думая, как бы унять его. Он почти в истерике!
— Не называй меня так! — Монах разошелся. — Слышишь? Я уже просил об этом! Не называй! Никогда!
Я опешил от напора, с которым Велдон набросился на меня.
— Как скажешь, — произнес я и вздрогнул.
Звери завыли со всех сторон. Нас окружали десятки гончих. Животный страх, какой испытывают дикие звери перед хищником, охватил нас. Мы остановились, оглядываясь, и видели, что страшно всем. Мы люди или от рода людского. Ирменгрет и Бран тоже испытали подлинный страх.