К этому моменту туаре уже полностью выбрался из бархана, однако, на ее счастье, остался на месте, не заинтересовавшись человеком.
Пока не заинтересовавшись.
Зато песок продолжал подозрительное движение и, кажется, собирался выплюнуть на свет весь торговый караван, погребенный ирифи.
До обрыва оставалось совсем немного, она уже видела его ребристый край и сожалела, что вокруг лишь низкие колючие кусты. Будь у нее палка, скидывать этих тварей вниз стало бы сущим удовольствием. А так Лавиани придется быть осторожной, не попадаться под их зубы и желательно растянуть вереницу жаждущих ее плоти, чтобы разбираться с каждым поодиночке.
В этот момент мертвецы повалились на землю, точно сговорились между собой.
Сойка хмыкнула, глядя на них и на туаре, постепенно сползающего по склону бархана к каменистому утесу. Никто не подавал признаков жизни или… не-жизни. Все еще ожидая какого-нибудь подвоха, ибо мир ими полон, как та сторона шауттами, она осталась на месте, выжидая.
Шерон появилась из-за камней, присела над одним из погибших караванщиков, печально покачала головой, а затем направилась к Лавиани.
– Извини, – сказала она. – Не знала, что ты здесь будешь.
– Ты снова потеряла контроль? В тот раз, во время вьюги, были волки. А теперь уже кое-кто поинтереснее.
– Я пытаюсь учиться, как ты и настаивала, – возразила девушка. – Сегодня решила проверить одну из схем в книге, но когда поняла, что тебя нет в лагере… Вот, успела прежде, чем что-то серьезное действительно случилось. С той зимней ночи я постоянно настороже и больше не допускала таких ошибок. Зачем ты сюда пришла?
Лавиани почувствовала горечь во рту и, испытывая все то же раздражение, буркнула:
– Желала полакомиться птичьими яйцами, но они оказались… не слишком съедобными.
– Оперение у птицы ярко-красное? – прищурилась Шерон.
– Тьма ее знает. Не видела. А что?
– У герцога Карифа большая библиотека, и пока я скучала у него в гостях, читала. В том числе и о тех, кто населяет Феннефат. Здесь немало таких, чье мясо смертельно ядовито. Как и яйца. Ты точно хорошо себя чувствуешь?
Сойка лишь отмахнулась.
– Меня не убьет какая-то курица! Девочка, скажи лучше, а ты видела свои волосы?
Она протянула руку и коснулась белой пряди, появившейся в темно-русых волосах указывающей. Настолько белой, что та искрилась, словно жила серебра, выброшенная на поверхность земли. Или молния, появившаяся в сумеречном небе.
– Заметила, когда рассвело. Это то, о чем пишет Дакрас. Люди, касающиеся дара некромантии, меняются. Их глаза и волосы светлеют.
– Ты не особо опечалена.