Приведя эту резолюцию в своей статье «Странное и чудовищное», В. И. Ленин отметил, что «позорнее всякого тяжкого и архитяжкого мира, предписываемого неимением армии, позорнее какого угодно позорного мира — позорное отчаяние».[122] Он говорил, что кто против немедленного, хотя и унизительного мира, тот губит Советскую власть.[123]
Главные свои надежды Бухарин возлагал на грядущую мировую революцию. Он и после подписания Брестского мира 3 марта 1918 года продолжал отстаивать ошибочную линию. В этой обстановке левые эсеры предложили «левым коммунистам» совместно сформировать правительство вместо ленинского. Но это предложение, как писал позже Бухарин, было отвергнуто с негодованием.[124]
Мир был подписан, но условия оказались намного хуже первоначальных. «…В этом, — писал Ленин, — виноваты, по отношению к великороссийской Советской республике, наши горе-„левые“ Бухарин, Ломов, Урицкий и К>о».[125]
Выступая на VII съезде партии (март 1918 г.), Н. И. Бухарин говорил: «Русская революция либо будет спасена международной революцией, либо погибнет под ударами международного капитала… Международная революция, и только она одна, — наше спасение… Выгоды, проистекающие из подписания мирного договора, являются иллюзией».[126]
Доводы Бухарина против подписания мирного договора сводились к тому, что империалистические хищники неизбежно объединятся против Советской Республики. Этому зловещему союзу может противостоять только международный революционный фронт. Он все время подчеркивал, что российский пролетариат является одним из отрядов международного рабочего движения. Поэтому надо начать «священную войну против милитаризма и империализма», ибо, «сохраняя свою социалистическую республику, мы проигрываем шансы международного движения». Условия мирного договора, говорил он, приведут к прекращению революционной пропаганды, заставят замолчать «колокол, гудящий на весь мир», «у этого колокола мы отрезаем язык», ибо сила Советской Республики — в ее революционных идеалах.[127]
Бухарин хорошо понимал, что у Советской России нет возможности вести войну с империалистическим хищником, ибо регулярной армии у республики фактически не было. Поэтому он призывал к гражданской войне с международным капиталом. Под натиском хищника, того зверя, который прыгает на рабочих и крестьян, они будут отвечать контрнатиском, создавать свою армию, организовываться, учиться владеть оружием. «Чем дальше неприятель будет продвигаться в глубь России, — в более невыгодные условия он будет попадать. Позади себя он будет оставлять враждебный тыл, перед собой иметь все более и более уплотняющееся население, как результат этого нашествия, потому что немцы не медлят показать себя; они будут расправляться с рабочими и крестьянами… они увидят на деле, что значит жить под немцем».