Бухарин говорил, что «нам дороже всего на свете единство всей нашей партии», и призвал повесить «дамоклов меч над всяким, кто осмелится ради интересов групповой борьбы пожертвовать интересами партийного единства».[293]
Как это ни парадоксально, но Сталин и его единомышленники взяли на вооружение многие положения платформы разгромленной оппозиции. Курс на сверхиндустриализацию и принудительную коллективизацию, на ликвидацию кулачества как класса был прямым отходом от ленинских идей и решений XV съезда партии.
Н. И. Бухарин, А. И. Рыков, М. П. Томский, будучи членами Политбюро, видели возможность преодолеть хлебозаготовительный кризис на базе сохранения новой экономической политики. Они считали целесообразным повысить цены на зерно, всемерно использовать все виды кооперации, все резервы индивидуального хозяйства.
Эти и другие рациональные предложения могли в значительной степени ослабить негативные последствия хлебозаготовительного кризиса. Но к концу 20-х годов ленинский стиль коллективного руководства в партии был серьезно деформирован, утвердился культ «вождя», поиски альтернативных путей построения социализма были фактически прекращены. Началось широкое использование административно-командных методов во всех сферах жизни общества. Внутрипартийная демократия была ликвидирована, любое инакомыслие преследовалось и подавлялось насильственно. В стране быстрыми темпами нагнеталась атмосфера страха, насилия, беззакония и произвола.
Н. И. Бухарин и его последователи повели атаку, правда, облеченную в эзоповские выражения, на сталинские позиции. Выступая 6 мая 1928 года на VIII съезде ВЛКСМ, Бухарин подверг критике безответственные призывы к развертыванию «классовой войны» и «внезапному прыжку» в сельском хозяйстве.
Несколько позднее в эмоциональной статье, опубликованной в «Правде», он обрушился на поклонников «индустриального чудовища», паразитирующего на сельском хозяйстве. Его сторонники также подвергли острой критике «экстраординарные меры», в которых Сталин видел теперь решающее средство движения к социализму.
К началу лета 1928 года отношения между Сталиным и Бухариным обострились настолько, что оставалась только видимость их единства. Бухарин в частных разговорах все чаще стал называть Сталина представителем неотроцкизма. 15 июня активный сторонник Бухарина заместитель наркома финансов М. И. Фрумкин направил в Политбюро письмо, где в тревожных тонах обрисовал внешнеполитическое и внутреннее положение страны, опасное нарастание диспропорций и дисбалансов в экономике в результате применения чрезвычайных мер в деревне и выдвинул призыв: «Надо вернуться к XIV и XV партсъездам». В письме содержалось предложение отказаться от форсирования реконструкции народного хозяйства, ускоренного создания колхозов и совхозов, чтобы устранить «перегрев» экономики, социальную напряженность.