В бытность свою офицером, не отставным, а вполне действующим, заносило его сюда. Правда, тогда они по базам геологов и шахтеров не ползали – своих фанатов от науки сопровождали. И вот, решил у них один мичман, крутой пес войны (ага, два года службы за кормой) добыть себе экзотическую шкуру на стенку. То полупереваренное месиво, которое спасательный отряд сумел приволочь на корабль, вызывало ассоциации любые, кроме приятных. Камнеедов не обольщался насчет своих морально-этических качеств, но видеть на месте незадачливого сослуживца ни подругу детства, ни вредную, но уже вписавшуюся в экипаж девчонку категорически не желал.
Пискнул сигнал вызова, и капитан, как раз в этот момент решивший немного отдохнуть и удалившийся в свою каюту, недовольно посмотрел на коммуникатор. Честно говоря, он ожидал (и категорически не хотел) увидеть, что это кто-то из его девчонок, у которых от безделья появилась очередная бредовая идея. Однако на сей раз, к его удивлению, вызов пришел извне и принадлежал Драгошу. И что ему, спрашивается, нужно? Ремонт подходит к концу, но еще не завершен, все обговорено, о финансах договорились. Тем не менее, несмотря на легкое раздражение, собеседника Камнеедов поприветствовал в меру любезно. Не стоило портить отношения с нормальным, в общем-то, человеком. И не заслужил он этого, и вообще космос тесен, мало ли где и как встретиться придется.
– Капитан, я хотел бы с вами встретиться, – сразу и без обиняков начал Драгош. Он вообще не жаловал долгих вступлений, и такая манера Камнеедову импонировала.
– Мне зайти или сами?
– Лучше я. Разговор будет серьезный.
– Жду, – коротко ответил Камнеедов. Из-за чего бы его ни дернули, поговорить явно стоило.
Полчаса спустя они сидели в кают-компании и пили коньяк, предусмотрительно купленный на Карбункуле. Не марочный, разумеется, тамошнего разлива, но вполне качественный. Драгош молча смотрел в одну точку, явно не зная, с чего начать. Остальные (Камнеедов спросил, не против ли гость, если при разговоре будут присутствовать все члены экипажа, и тот кивнул, соглашаясь) расположились напротив и тоже смаковали напиток. Лишь Кими недовольно кривилась – ей по малолетству налили компот и предупредили, что если будет возмущаться, то пойдет в свою каюту и будет сидеть там безвылазно. Девчонка условия приняла и честно молчала, но всем своим видом показывала, что она думает по поводу такой дискриминации.
– Давайте все же перейдем к делу, – Изабелла, которой по живости характера молчание действовало на нервы больше других, решила сдвинуть процесс с мертвой точки. Как оказалось, мысль была весьма здравой, поскольку Драгош словно очнулся и, кивнув, медленно спросил: