– С тех самых пор, – говорила она Брайсу, – я непрерывно, изо всех сил работала – быть может, гораздо больше, чем надо было, – чтобы доказать матери, что я сожалею обо всем случившемся и, несмотря ни на что, все-таки достойна ее любви. Я работала даже по выходным, отказывалась от всех приглашений на вечеринки, за последние двенадцать лет считаные разы бывала в отпуске, и все это во имя самосовершенствования. Домой я приезжала гораздо реже, чем следовало. Но я не могла смотреть в глаза матери. Я постоянно видела в них укор, упрек в свой адрес. А сегодня вечером Лиза сказала мне нечто такое, что меня просто поразило.
– Что ваша мать никогда ни в чем вас не винила, – предположил Брайс, снова выказав те поразительные проницательность и чуткость, которые Дженни уже подметила в нем раньше.
– Да! – подтвердила Дженни. – Она действительно никогда ни в чем меня не обвиняла, ничего не держала против меня в душе.
– Скорее всего, она вами даже гордилась.
– Опять угадали! Она никогда не обвиняла меня в смерти отца. Это я сама себя во всем винила. Мне казалось, что в ее глазах стоит постоянный укор, а на самом деле я сама все время переживала чувство вины. – Дженни задумчиво покачала головой, горько усмехнулась. – Все это было бы смешно, если бы не было так грустно.
Во взгляде Брайса Хэммонда она увидела сочувствие и понимание, которых ей так не хватало все эти годы, что прошли со дня похорон ее отца.
– Мы с вами во многих отношениях очень похожи друг на друга, – сказал Брайс. – По-моему, мы оба страдаем комплексом мученичества.
– У меня его уже нет, – возразила Дженни. – Жизнь слишком коротка. Сегодня вечером я это поняла совершенно ясно. Отныне я намерена жить, жить полной жизнью – если, конечно, мы сумеем отсюда выкарабкаться.
– Выберемся, – проговорил Брайс.
– Хотела бы я разделять вашу уверенность.
– Знаете, – сказал Брайс, – если у нас появятся какие-то планы на будущее, если нам будет на что надеяться, значит мы выберемся. Я на что-нибудь могу надеяться, как вы думаете?
Дженни недоуменно на него посмотрела.
– Давайте условимся о свидании. – Он наклонился в ее сторону, и густые, песочного цвета волосы упали ему на глаза. – Сходим в ресторан Джирваджо, в Санта-Мире. Закажем минестроне,[10] его там чудесно готовят. Омара в чесночном масле. По бифштексу или хорошему куску телятины. Большое блюдо макарон на двоих. А еще там делают отличную вермишель с овощами и острым соусом. И возьмем хорошего вина.
– Неплохая идея, – улыбнулась Дженни.
– Да, забыл: и еще чесночный хлеб.
– Ой, я его так люблю!